Скульптор валентин зноба: «мою раннюю работу «болельщики на стадионе», украденную из эдинбургской галереи, нашли в саду… Леди гамильтон, тетки елизаветы ii»
В такие же ноябрьские дни, но 24 года назад на столичной площади Октябрьской революции была открыта скульптурная композиция работы скульпторов Василия Бородая, Ивана и Валентина Зноб. По замыслу авторов, фигуры Ленина, рабочего, солдата и крестьянина должны были быть одного роста. Но после обсуждения на шести заседаниях Политбюро ЦК КПУ и 150 худсоветов, утверждения в Москве и Киеве в проект пришлось вносить изменения. Фигура вождя, символизируя торжество ленинизма, стала намного выше остальной группы. А к мужским образам, по указанию первого секретаря ЦК КПУ Петра Шелеста (»Е-е, то ви iсторiї не знаєте -- без жiнки не могло бути революцiї!»), пришлось добавить женский.
Сегодня на центральной площади Киева, уже 10 лет носящей другое название, возвышается монумент Независимости, а в сквере возле здания консерватории установлена скульптурная композиция народного любимца «Козак Мамай» работы Валентина и Николая Зноб. С Валентином Ивановичем мы беседуем в его мастерской.
«Время знамен и автоматов ушло»
-- Наши болельщики до сих пор переживают перипетии футбольных матчей сборных Украины и Германии. А ведь и вам не чужды футбольные страсти, говорят, они нашли отражение даже в вашем творчестве…
-- Лет пять назад я возглавлял жюри конкурса в Эдинбургском университете. По существующей здесь традиции, все члены жюри перед оценкой чужих работ должны были показать, на что сами способны. Я выставил некоторые свои работы в бронзе, после чего мне предложили сделать собственную экспозицию в выставочном зале Эдинбурга. А ночью на первом этаже галереи вскрыли окно и вынесли моих «Болельщиков на стадионе» -- эта ранняя работа стояла не в центре зала, а где-то под лестницей. Но у англичан, родоначальников футбола, «Болельщики» пользовалась особым успехом. Под окном галереи остались следы от тачки, на которой перевозили украденный экспонат. И, представьте себе, полиция нашла пропажу закопанной на территории усадьбы… леди Гамильтон, тетки королевы Англии Елизаветы II!
Конкурс студенческих работ мы отсудили нормально (англичане утверждали: «Как компьютеры»), правильно определив первые и вторые премии, что было очень важно для его участников -- студент, получивший первую премию, не оплачивает обучение (а год учебы в университете стоит шесть тысяч фунтов).
-- Ваш первый же конкурсный проект -- памятник Маяковскому в Москве -- был отмечен второй премией. Кому пришлось уступить первенство?
-- Я участвовал в этом конкурсе в 1951 году, еще будучи студентом Киевского художественного института. Творчество и натура поэта мне очень импонируют, поэтому я с увлечением работал над проектом. Увидев его (а это был шагающий Маяковский), члены конкурсной комиссии рекомендовали мне в дальнейшем работать с Кибальниковым. (По проекту этого известного скульптора и установлен памятник Маяковскому в Москве. ) В адрес института даже пришло письмо-договор. Но ректор отнесся к нему ревностно, и я отказался от этой работы.
На следующем конкурсе, уже после окончания института, за проект памятника Карлу Марксу для сквера возле Большого театра в Москве я также получил вторую премию вместе с архитектором Игорем Ланько.
-- Жаль, что не первую, иначе ваше «завоевание» столицы России началось бы 50 лет назад, а не шесть, когда вы работали над композицией «Знамя Победы» в основном зале Славы музейного комплекса на Поклонной горе.
-- На конкурсе, проводившемся к 50-летию Победы, победил мой эскиз «Знамя Победы». Но когда я не смог соединить сделанные в гипсе фигуру солдата и знамя -- композиция не помещалась в мастерской, -- ко мне вдруг пришло понимание того, что время знамен и автоматов ушло. И, невзирая на утвержденный проект, на свой страх и риск переделал солдата со знаменем в воина, держащего на ладони каску. В ней, как в лампадке, горит вечный огонь. Члены худсовета, приехавшие в Киев принимать композицию «Знамя Победы», не увидели самого знамени, указанного в документации. Но новое решение им очень понравилось. Таким образом Украина приняла участие в создании мемориала в Москве.
-- Как я понимаю, сооружение музейного комплекса не осталось без внимания мэра Москвы Юрия Лужкова?
-- Юрий Лужков активно содействовал доставке скульптуры из Киева. Но вместе с тем время от времени не забывал упрекать: «Севастополь -- исконно русский город, а он у вас… Нехорошо». На что я ему отвечал: «Я же художник, а не политик. Вы в этом сами разбирайтесь».
На открытии комплекса присутствовали все руководители России. От имени Президента Украины я вручил Борису Ельцину уменьшенную копию скульптуры. Когда он брал статуэтку, я заметил, что у него не хватает пальцев на руке, и спросил: «Вам, наверное, тяжело… » -- «Нет-нет». Борис Николаевич поднял маленького бронзового солдата над головой двумя руками.
«По руке Брежнева мой отец вылепил руку Кирова для памятника в Днепропетровске»
-- Как получилось, что ваш отец Иван Зноба -- известный скульптор, в соавторстве с которым вы создали ряд работ, в том числе и монумент революции на площади Октябрьской революции в Киеве -- решил учиться лишь в 36-летнем возрасте…
-- Работая сапожником, столяром, отец увлекался фотографией и делал в сельском клубе декорации. Однажды в нашу Софиевку приехал студент из Днепропетровского художественного училища и, увидев работы отца, посоветовал ему учиться. Отец загорелся этой идеей и отправился в Днепропетровское художественное училище. Жил на квартире, как мог подрабатывал. А в 1934 году отец сделал в гипсе портрет убитого в Ленинграде секретаря ЦК ВКП(б) Кирова, и днепропетровское руководство рекомендовало его как талант из народа на учебу в Ленинград, Москву или Киев. Он выбрал столицу Украины и поступил в Киевский художественный институт. Со временем отцу выделили комнату в студенческом общежитии на улице Дикой (сейчас Студенческая) в районе кинотеатра «Киевская Русь» ( в то время на его месте стоял скромный и уютный кинотеатр «Коммунар»), на Лукьяновке. Это был барак, поделенный фанерными перегородками, куда отец и перевез свою семью. На одном курсе с ним учились Татьяна Яблонская, Федор Кличко, Евгений Волобуев -- все они собирались в нашей комнате, обсуждали новости, говорили об искусстве.
-- Получается, ваш творческий путь был предопределен c детства?
-- С детства -- вряд ли. Ребенком я приходил к отцу в мастерскую, делал шарики из глины и старался попасть ими в нос какой-нибудь скульптуре.
После окончания института отец вместе с семьей вернулся в Днепропетровск, организовал там областное отделение Союза художников и открыл художественную мастерскую. Даже первый секретарь обкома партии Брежнев приходил туда смотреть, как работают скульпторы. Отец в то время как раз лепил фигуру Кирова, а Леонид Ильич возьми и прими такую же позу, как и у Кирова, -- с поднятой рукой. «О, смотрите, у вас рука такая же, как у Кирова!» -- удивился отец. И будущий генсек позировал отцу, который вылепил руку Сергея Мироновича, глядя на руку Брежнева.
«От исключения из института меня спасли профсоюз и комсомол»
-- А что вы можете рассказать о своих университетах?
-- Когда в 1947 году я провалил экзамены в Киевский художественный институт, это меня очень задело, и я поехал поступать в Харьков. Из-за абсолютного безденежья жил прямо в аудитории художественного института, где сделал массу композиций. Увидев их, ректор Беседин удивился, что я не поступил в Киеве. На его вопрос киевский ректор Шаронов (оба -- художники старой гвардии) ответил: «Это сын нашего известного скульптора. Ему еще нет и восемнадцати. Вот мы и решили его придержать… » До ректорских переговоров я все экзамены в Харькове сдавал на «отлично», а после них получил двойку за «Миколу Джерю».
В последние шесть дней вступительных экзаменов я ел только длинную карамель, поделенную на несколько частей. Еще раньше я обменял в чайной свою рубашку на порцию котлет. Домой явился в одной майке, весь в копоти, так как ехал сначала на крыше поезда, а потом -- на ступеньках тамбура. Сказал только: «Мамо, борщу!» -- свалился и уснул.
В том же учебном году я стал студентом Львовского института прикладного и декоративного искусства. Проучившись год во Львове, я все-таки поступил в Киевский художественный институт. Студенческая жизнь там бурлила: я активно учился, был капитаном волейбольной команды (даже непродолжительное время выступал за сборную Украины), играл в студенческих спектаклях. Со временем пришлось оставить все увлечения и сосредоточиться на главном -- скульптуре.
Правда, однажды меня чуть не исключили из института. Будучи комсоргом факультета, я добился, чтобы студенты нашего, театрального института и консерватории, имели возможность бесплатно ходить на генеральные репетиции перед театральными премьерами. В оперном готовили «Пиковую даму», и я организовал бесплатный культпоход на последний прогон оперы. Но из-за того, что он начинался в 12 часов дня, студенты прогуляли занятия. Профессуре, пришедшей в пустые аудитории, сообщили: «Зноба всех увел на «Пиковую даму». От исключения меня отстояли профсоюз и комсомол, но за срыв учебного процесса влепили строгий выговор.
-- Но кроме учебного процесса вы умудрились сорвать и работу «Интуриста»?
-- Было дело. В 1983 году -- когда я был председателем Союза художников Украины. Ко дню художника, который в советские времена отмечался 26 апреля, я предложил организовать аналог Монмартра на Андреевском спуске, где киевляне могли бы приобрести работы наших художников. Хотя некоторые считали, что «Зноба развел балаган на Андреевском», мою инициативу поддержали первый секретарь Киевского горкома партии Ельченко, председатель Киевского горисполкома Згурский, первый секретарь Подольского райкома партии Салий, который все время повторял: «Чтобы там был порядок!»
На открытие вернисажа на Андреевском спуске пришли Борис Олийнык, Виталий Коротич, от горкома присутствовал Юрий Богуцкий, нынешний министр культуры. Активно помогали нам Валентина Шевченко, Тамара Главак, Галина Менжерес. Народ с восторгом принял это новшество. Григорьев даже заплакал: «Мы никогда не думали, что наше искусство так нужно людям!»…
На следующий день после триумфа мне позвонил Юрий Ельченко и пошутил: «На вас пришла жалоба от «Интуриста» -- никто из иностранцев не хотел уезжать с Андреевского спуска. Культурная программа была сорвана… »
Два года мы держали этот уровень, но потом все же решили, что демократичнее участвовать в выставках всем желающим. И любительство хлынуло на Андреевский. До сих пор эта улица помогает людям выживать в условиях рыночной экономики.
Читайте нас у Facebook
