Композитор андрей петров: «эльдару рязанову запретили снимать «мастера и маргариту»
Автор музыки и песен к большинству фильмов знаменитого режиссера готовится работать в 10-серийном телесериале по роману Булгакова, который будет снимать режиссер «Бандитского Петербурга» и «Собачьего сердца»
Инна СВЕЧЕНОВСКАЯ
специально для «ФАКТОВ» (Санкт-Петербург)
В сентябре известный композитор Андрей Петров отметил свое семидесятилетие. Андрей Петров -- почетный гражданин Санкт-Петербурга, его именем названа малая планета в Солнечной системе -- живет на Петровской набережной напротив домика Петра I. Круг друзей маэстро настолько велик, что чествование растянуто в пространстве до Екатеринбурга, а во времени -- до декабря.
«В моем балете «Сотворение мира» шутки в адрес Бога были добрыми и уважительными»
-- Если бы вы решили писать мемуары, о чем бы они были прежде всего?
-- Конечно, о детских годах, связанных с войной. Мой отец был военным врачом. Он служил в местечке Бологое, расположенном между Москвой и Петербургом. И когда началась война, нас эвакуировали именно туда. Раньше, приезжая к нему на каникулы, я видел яркие, залитые солнцем улицы, и вдруг -- почерневшие скелеты самолетов. Мы прожили там три года. Не менее сильное впечатление произвел на меня Ленинград после эвакуации. После маленького шахтерского городка -- огни, театры. Тогда я увидел фильм «Большой вальс»… и понял, что хочу стать композитором.
Затем -- музыкальное училище. Как ни странно, но студенческая жизнь, учеба в консерватории прошли незаметно.
Потом моя первая работа в кино. Фильм «Человек-амфибия» имел огромный успех. Многие зрители, выйдя из кинотеатра, шли в кассу и покупали билет на следующий сеанс. Я впервые услышал на улицах города свою музыку. После выхода фильма я стал получать множество предложений от режиссеров и какое-то время писал музыку только для кино и эстрады. И, конечно, главное событие тех лет -- балет «Сотворение мира».
-- Как-то в интервью вы сказали, что балет «Сотворение мира» -- одно из самых радостных событий в вашей жизни.
-- В нем танцевали суперзвезды нашего балета: Колпакова, Барышников, Фадеечев, Соловьев, Панов. Балет имел потрясающий успех. Чтобы попасть на него, люди приезжали из других городов. Хотя не обошлось без осложнений с чиновниками. В Москве, в Большом театре, его вообще запретили ставить. И когда он был поставлен в Ленинграде, власти Москвы приняли его «в штыки».
-- Почему?
-- Думаю, потому, что это было время, когда в балете поддерживалась и поощрялась классика. И хотя балет «Сотворение мира» был поставлен на основе классики, но классики несколько осовремененной. Артисты танцевали в телесного цвета трико, и в некоторых сценах возникало впечатление, что они обнаженные. Еще одной из причин, а может быть, и основной, было то, что ждали шутливый, антирелигиозный спектакль. Тогда были очень популярны спектакль С. Образцова «Божественная комедия» и чешский мультфильм «Сотворение мира». Нечто подобное, думали, будет и здесь. И вдруг все начинается так, но постепенно переходит к более глубокому, философскому пониманию библейской притчи. А в первом варианте спектакля, в финале звучат отрывки из Девятой симфонии Бетховена, как гимн Еве, гимн женщине, это придавало сцене скорее публицистический, нежели комический характер. Да и все шутки в адрес Бога были добрыми и уважительными. Все это вместе взятое и вызвало определенную негативную реакцию. Кстати, один из первых поставил этот спектакль поставил Львовский театр оперы и балета.
-- Как церковь восприняла спектакль?
-- Конечно, особого восторга не было. Но в то же время в некоторых церковных изданиях отмечалось, что спектакль ничем не задел и не оскорбил их. И это еще раз подтвердило, что мы пошли по правильному пути.
-- Как у вас возник замысел написать балет «Мастер и Маргарита»?
-- Эльдар Александрович Рязанов решил снять фильм «Мастер и Маргарита» и предложил мне написать к нему музыку, но… Рязанову запретили снимать фильм. А в это время Владимир Васильев ставил фильм «Фуэте», где были булгаковские мотивы, и попросил меня написать музыку к двум фрагментам. Но когда музыка была уже написана, я почувствовал, что это -- не то. И расторг договор. Потом появилось желание сделать что-то свое, независимо от кино. Так появилось симфоническое произведение. И уже на премьере балетмейстер Борис Эйфман сказал, что он хотел ставить балет «Мастер и Маргарита», у него уже была музыка, написанная другим композитором, но чем-то она ему не понравилась. А то, что он услышал, его увлекло, и мы сделали одноактный балет, который показывали и в нашей стране, и за рубежом. Георгий Александрович Товстоногов, увидев балет, признался, что уже давно подумывает о театральной постановке «Мастера и Маргариты», но ни один спектакль из тех, что он видел, ему не понравился. Ему хотелось сделать нечто грандиозное и феерическое, где участвовали бы и артисты Большого драматического театра, и артисты балета Кировского театра, и даже хор. Но, к сожалению, буквально через несколько месяцев после нашего разговора его не стало…
Сейчас я собираюсь работать над музыкой к телевизионному десятисерийному фильму «Мастер и Маргарита», который ставит режиссер Владимир Бортко, известный по фильмам «Собачье сердце», «Афганский синдром», «Бандитский Петербург».
-- Когда вы писали музыку, не ощущали мистического влияния «Мастера и Маргариты»?
-- Нет. Может быть, потому, что это музыка. У Булгакова есть слова: «Там, где музыка, там -- нет зла… » Возможно, дух музыки меня оберегал. Хотя я неоднократно слышал, что многие из тех, кто хотел бы поставить это произведение, по каким-то причинам не делали этого. Кроме Эльдара Рязанова, этот роман хотели экранизировать и режиссер Таланкин, и Элем Климов. Потом фильм таки сняли, но его так и не увидели зрители и, думаю, никогда не увидят. О нем ходили разные истории. И одна из версий связана с непонятным происхождением денег, на которые его снимали.
«Мне удалось избежать участи писать музыку к «Малой земле»
-- В свое время вы не подписали письмо против Солженицына. Как вы на это решились?
-- Дело в том, что я не впрямую отказался. Просто, когда сказали, что нужно подписать письмо, я попросил дать мне возможность ознакомиться с произведением. Конечно, это вызвало недоумение. Мол, как, вы нам не доверяете? Но все-таки сошлись на том, что я прочитаю эту книгу. Я понимал, что мне дадут несколько дней, и в тот же вечер уехал в Москву записывать музыку к фильму. Когда они позвонили, жена ответила, что я в Москве, домой еще не звонил, и где остановился, она не знает. В то время было трудно устроиться в гостиницу, поэтому все выглядело довольно убедительно. Думаю, письмо нужно было отправить срочно, и моего возвращения дожидаться не стали.
-- Не меньшей, а, возможно, и большей дерзостью, был ваш отказ написать музыку к фильму «Малая Земля».
-- В этом случае я тоже не сказал открыто, что это вещь, ничего общего не имеющая с литературой. Я сослался на занятость, сказал, что у сейчас в разгаре работы над оперой «Маяковский начинается», хотя она к тому времени была почти окончена.
-- Насколько вы ощущали давление в застойные времена?
-- Если говорить о чистой музыке, то абсолютно никакого давления я не ощущал. Я никогда не был авангардистом или экспериментатором. Мне чисто по-человечески ближе общительность музыки, демократичность жанров. Я всегда считал так: пусть мое произведение не сделает революцию в музыке, но будет продолжением традиций, которыми, собственно, и живет музыка. Возможно, поэтому многие мои сочинения стали репертуарными. И для меня это очень важно.
Хотя я всегда с любопытством слушал произведения, написанные в новой технике, и защищал композиторов, которых ругали за авангардизм.
Но если музыка была связана с тематикой, то давление, безусловно, ощущалось, и очень сильно. Ну, например, к опере «Петр I» было очень много придирок насчет роли народа. Он в ней показан темным, забитым, пьянствующим и абсолютно нецивилизованным. Там есть сцена, когда Петр узнает, что в Москве бунт, и возвращается из Голландии. И ему князь Ромаданский сообщает: «Кляуза по Руси пошла. Взятки. Голод. Россию разворовали». И каждая фраза подхватывается хором. Эта сцена очень не понравилась, поскольку ассоциировалась с современностью.
К столетию Ленина делали поэторию. Подобрали стихи Бориса Пастернака, Леонида Мартынова, Андрея Вознесенского. И когда звучали слова Вознесенского: «Уберите Ленина с денег», зал неизменно взрывался аплодисментами. Тогда среди интеллигенции бытовало мнение, что если бы Ленин был жив, многое сложилось бы по-другому… Так вот, были весьма недовольны таким подбором поэтов.
-- Как случилось, что в 1994 году вашим именем была названа малая планета в Солнечной системе.
-- Международная Ассоциация называет планеты именами ученых, поэтов, писателей, композиторов, музыкантов, за исключением политиков и бизнесменов. Поскольку бизнесмены могли бы покупать себе это право, а политики -- они сегодня прогрессивные, а завтра -- наоборот. Ну, а, планета -- это уже навсегда. Мне понравились замечательные слова Даниила Гранин, с которым нас вместе по этому поводу чествовали: «Это награда, которую уже никто никогда не отберет. Она не подвержена никаким политическим переменам». Вообще я считаю, что из моих наград, а их у меня довольно много, самая поэтичная и красивая -- это планета, а самая престижная -- звание почетного гражданина Санкт-Петербурга. Вы знаете, когда за рубежом тебя представляют и говорят: это господин Петров, он -- народный артист СССР, лауреат государственных премий, это почти никогда не впечатляет. А когда добавляют -- он из Петербурга, тебя сразу по-другому воспринимают, потому что во всем мире наш город ассоциируется с Пушкиным, Достоевским, и к нему намного теплее относятся, чем к Москве. Поскольку Москва -- это официоз, политика, а Петербург -- прежде всего культура. Но когда, помимо этого, звучит, что Петров -- почетный гражданин этого города, это производит примерное такое же впечатление, как что он -- лауреат Нобелевской премии.
«Иногда я работаю вместе с дочерью»
-- Ваша дочь тоже композитор. Вы как отец с оптимизмом смотрите на ее будущее?
-- Я переживаю не только за ее будущее. Меня волнует судьба многих молодых людей, которые сегодня выбрали профессию композитора. Это достаточно сложная и даже рискованная профессия. Раньше, несмотря на многие сложности, было как-то стабильней. Хотя у дочери достаточно счастливо сложилась композиторская судьба. Ее детская опера «Вини-Пух и все, все, все» была поставлена в нескольких музыкальных театрах. Она написала музыку к фильму одного норвежского режиссера, ему понравилась ее работа, и он предложил ей написать музыку к следующему фильму. Мы с ней вместе работали над музыкой к фильму «Петербургские тайны» и американским проектом «Капитанская дочка».
-- Скажите, среди множества ваших знакомых есть такие, у которых, как сказал Чехов все прекрасно?
-- Конечно. Как раз сегодня я как раз иду на юбилей к такому человеку -- Кириллу Лаврову, у него все по Чехову: и внешность, и душа, и мысли. И еще, безусловно, это Юрий Темирканов.
-- Вы можете назвать себя обеспеченным человеком?
-- По сравнению со своими коллегами, наверное, да. А так весьма умеренно. Раньше я себя в этом отношении чувствовал намного более уверено. Композитору, если он только не связан с шоу-бизнесом, не приходится рассчитывать на большие заработки. Даже великие композиторы никогда не были богаты.
«Facty i kommentarii «. 10-Октябрь-2000. Культура.
Читайте нас у Facebook
