33-летний сельский батюшка, чудом оставшийся в живых во время выполнения «интернационального долга», каждую службу начинает с поминальной молитвы по невинно убиенным друзьям
Одиннадцать лет назад Сергей Стасюк вернулся домой из Афганистана парализованным. Сегодня отец Сергий, инвалид первой группы, проповедует своим прихожанам веру в любовь и верность, великодушие и порядочность. Во все то, что спасло его самого.
«У меня до сих пор перед глазами сожженный дотла кишлак афганского друга»
-- Еще до призыва в армию приходилось встречать юношей, возвратившихся из Афганистана, -- вспоминает Сергей Стасюк. -- Нам, мальчишкам, они казались такими сильными, мужественными, независимыми, их отличало какое-то особое отношение к жизни -- ведь они побывали на войне! Мы им даже завидовали. Поэтому поначалу и я обрадовался, когда во время службы в армии представилась возможность служить в Афганистане. Откуда новобранцам было знать, что война эта была настоящей и убивали там по-настоящему. В то время КПСС проводила активную агитацию о необходимости выполнения интернационального долга в Афганистане. Уже в учебке неподалеку от Термеза понял: подготовка к военным действиям -- дело нешуточное. Мы отдыхали 3-4 часа в сутки, все остальное время обучались искусству владения оружием. Афганистан поначалу показался великолепной, просто сказочной страной: бесконечная пустыня, верблюды, древние бородатые старцы в больших чалмах, неспешно разговаривающие и потихоньку потягивающие кальян. Настоящее путешествие во времени, вот только Алладина не хватало. Но грохот выстрелов заставил вернуться в жестокую действительность. А потом мы, еще ничего толком не понимающие новобранцы, увидели перед собой длинную казарму с пустыми кроватями и заправленными наискосок простынями. Эти белые треугольники, как оказалось, были символом скорби и печали: вчера отдыхавшие на этих кроватях солдаты не вернулись из боя.
Там, среди грохота снарядов, ярость, страх и жажда жизни невероятно увеличивали человеческие силы. Впрочем, часто возникало чувство, что человек, как животное, инстинктивно чувствует опасность. Мы бежали, подхваченные неудержимо увлекающей нас волной, и даже не чувствовали, что превращаемся в убийц, бандитов. Мы рвались вперед -- вопреки своей воле, но с неукротимой яростью и бешеной злобой рвемся убивать, потому что знали: если не уничтожим врагов, они уничтожат нас!
Однажды ночью нас подняли по тревоге -- разведка доложила о месторасположении душманов. Командир скомандовал: «Огонь!», а мой пулемет почему-то отказал. Впрочем, после того как артиллерия бомбардировала эту местность «работы» для нас, десантников, там было немного. А когда рассвело, мы не поверили собственным глазам -- вокруг покоились мертвые тела людей в праздничной одежде. Расстрелянные оказались мирными жителями, направлявшимися на свадьбу. Невеста и ее родственники пробирались в соседний кишлак к жениху. Нас попросту дезинформировали, сообщив, что в указанном месте находится бандитское формирование. Я был просто ошеломлен произошедшим.
Впрочем, подобные кошмары повторялись часто. Как-то я обнаружил, что сожженное нами дотла селение -- кишлак моего афганского друга, с которым вместе мы учились в Харьковском техникуме. Помню, как, улыбаясь, он писал свой адрес в моем блокноте: «Может, когда-нибудь и тебе придется побывать в моем кишлаке, это совсем недалеко от Кабула!». Да, мне пришлось побывать в этом кишлаке. Теперь его нет.
«Меня спасли вера, любовь и … Розенбаум»
-- Но впереди была дорога домой, радостное возвращение к прежней жизни, к родным. И вот, когда до отъезда домой оставалось семь дней и мы уже видели самолет, прилетевший за нами, случилось так, что во время очередного задания рядом с нашим блиндажом разорвался снаряд. Я увидел, как пошатнулась его кровля. Помню, пытаясь хоть на какое-то мгновение поддержать падающую крышу, только и успел крикнуть бойцам: «Бегите!». А вот сам вместе с еще одним солдатом выбежать не успел…
Очнулся уже в кабульском госпитале после операции. Голова была такая тяжелая, будто налита свинцом. Чувство отчужденности угнетало, все вокруг застыло в молчании и безысходности. Война была позади, но в каждом из нас она ставила зловещий кровавый след. Как оказалось, у меня был сильно поврежден позвоночник. Друзья, дежурившие возле меня, рассказали, что я успел высунуть из блиндажа голову, тело же осталось под рухнувшими балками. Многотонные обломки упавшего блиндажа ребята растягивали БТРами, потом еле вытащили оттуда меня.
-- Долго пришлось лечиться?
-- Несколько месяцев скитаний по госпиталям поддерживал себя сам -- молитвами и любовью. Меня научила молиться моя старенькая бабушка Екатерина. В детстве она часто просила меня: «Сережка, почитай Библию!» И я охотно читал ей. Знаете, бабушка все-таки дождалась моего возвращения, хотя и была тяжело больна -- рассказывала, что молилась, мечтая увидеть меня.
А еще я постоянно думал об одной очень симпатичной девушке, с которой познакомился в Ташкенте во время очередного приезда из Афгана за новобранцами. До поезда оставался час, и я прогуливался на железнодорожном вокзале. Вдруг увидел трех девушек и одной из них вручил, наверное, неслучайно оказавшуюся в моих руках розу. Она удивилась, рассмеялась, а я объяснил ей свой поступок очень просто: «Чувствую, что ты -- моя судьба!». Потом мы переписывались. А когда случилось несчастье и я понял, что останусь калекой на всю жизнь, написал ей письмо с просьбой забыть меня. Но ее письма все равно разыскивали меня -- в госпиталях Кабула, Ленинграда, в спинальном центре в Саках. До сих пор не пойму, как они доходили до меня, эти письма, ведь адресов на них не было -- только мои имя и фамилия да жалобная приписочка «Люди добрые, передайте это письмо моему любимому!». Это все равно, что «на деревню дедушке». В скольких же добрых руках побывали эти письма, прежде чем нашли адресата!
В госпитале часто звучали песни Розенбаума. «Прости, мой друг, тебя уж нет, а я лишь только ранен», -- подпевал Сергей, глядя на лежавших с ним в госпитале молодых парней без рук и без ног. Именно тогда он серьезно задумался над смыслом человеческого бытия: «Зачем человеку дается жизнь? Неужели для того, чтобы однажды забрать ее у него?» Врачи утверждали, что с таким ранением, как у Сергея, не поднимаются. Но он нашел в себе силы встать на ноги, а, немного подлечившись, начал ходить. Потом уехал в родное село на Винничину, к родителям. А тут опять письмо от Светланы: «Приезжай. Люблю. Жду. » Он написал, что не может лететь в Актюбинск и пригласил ее к себе домой. Но Светлана оказалась настойчивой и очень правильной: «Мама твердит, что к порядочным девушкам женихи сами приезжают!» Сергей больше не раздумывал -- попросил знакомого подвезти его в аэропорт, сел на самолет. В пути познакомился с одним военным, который и помог ему добраться в Актюбинск по нужному адресу.
Встреча была незабываемой. Мать Светланы благословила молодых.. Вскоре они переехали на Винничину, дом построили, родились дети.
«Кажется, вновь на том свете побывал»
-- Я всегда с благодарностью вспоминаю спасших меня медиков. Вот и решил, как они, научиться помогать людям и поступил на подготовительное отделение Винницкого медуниверситета. А однажды, возвращаясь домой в Гайсин на своей «Таврии», попал в дорожно-транспортное происшествие. Кажется, вновь на том свете побывал. Не знаю, как удалось врачам Винницкой городской больницы N 2 вернуть меня к жизни. В том ДТП я потерял одного из своих лучших друзей, который ехал вместе со мной, -- машина разбилась в лепешку. Я понял, что это предупреждение Господа: ведь когда стал калекой в Афганистане, клялся ему в верности. А тут, получается, избираю другой жизненный путь.
Впрочем, людям это свойственно -- достигая всего, что чего просят у Бога, забывают об обещанном. Тогда и понял, что нужно изменить свою жизнь. Поступил в Киевскую духовную семинарию, получил сельский приход. У меня уже трое детей -- Диана, Изабелла и Сергей. Что еще нужно для счастья? Только вот здоровье все чаще подводит. Бывает, приезжаю на службу, а в спине боль неимоверная! Падаю на колени перед святыми образами, долго молюсь и плачу. Боль понемногу проходит, утихает.
В селе Кисляк, где у отца Сергия большой приход, церковь так намолена! Ей уже 500 лет! А Евангелию, по которому читает батюшка, -- 300! Такой же древней была церковь и в родном селе отца Сергия -- в селе Даньковка Иллинецкого района на Винничине. Дубовая, построенная без единого гвоздя, она была уничтожена во время печально известной борьбы с церквями. Парень, сорвавший с нее крест, упал с крыши и вскоре слег парализованный, а отдававший этот приказ председатель колхоза вскоре после разрушения церкви умер. На месте изувеченной святой обители местные власти распорядились установить стелу с именами погибших в годы Великой Отечественной войны.
-- Война в Афганистане изменила жизнь многих воевавших там наших парней, увы, не всегда к лучшему, -- рассказывает председатель Винницкого областного Союза ветеранов войны в Афганистане Петр Кирилишин. -- К сожалению, многие из них не смогли реализовать себя после возвращения на родную землю. Поэтому нас так радуют люди, которые, пережив ужас войны, все-таки сумели найти себя.
3301Читайте нас у Facebook
