Трамп абсолютно аморальный тип и дурак, но опасный. И станет еще опаснее, если его переизберут, — Роберт Де Ниро

«Европейские фильмы более естественные, чем американские»

— Боб, насколько вы итальянец?

— Наполовину. Наполовину ирландец.

— В некоторых ваших фильмах, особенно тех, что были сняты в Европе, вы говорите на итальянском языке. Свободно им владеете?

— Я бы так не сказал. Мне бы хотелось знать его лучше.

— В вашей семье, когда вы были ребенком, говорили на итальянском?

— Ни один из моих близких родственников не делал этого. Я сам выучил итальянский. По собственной инициативе. В начале своей карьеры много снимался в Европе. И мне это было нужно по работе. Кроме того, мне нравится итальянский язык, традиции.

— А итальянская кухня?

— О, она замечательная! Очень люблю традиционные итальянские блюда. Вот это у меня как раз с детских лет. Пасту, пиццу, лазанью у нас дома часто готовили. Это делали родители моего отца.

— Как вы поняли, что ваш итальянский несовершенен?

— Несколько лет назад я снимался в Риме у Джованни Веронезе. Фильм назывался «Любовь: Инструкция по применению».

— Вашей партнершей была Моника Беллуччи?

— Да. Джованни написал сценарий. Конечно, на итальянском. Вот тут я и почувствовал, что не улавливаю многие нюансы, шутки. А это очень важно. Я говорю на итальянском, как говорят американцы. Неправильно произношу многие слова, неправильно выстраиваю предложения. Мне бы хотелось чувствовать этот язык так же тонко, как английский. Произношение я, конечно, подтянул, но в остальном прогресс весьма скромный.

— Еще какой-нибудь язык знаете?

— Французский. Примерно на уровне итальянского. Искренне завидую людям, которые свободно говорят на двух или трех языках. Мои внуки, например, учат в школе китайский. И болтают на нем без умолку! Им повезло со школой. Большинство школ в США мало уделяют внимания иностранным языкам. Вот в Европе — другое дело. Особенно в Скандинавии. Там все знают английский. И не только. Для них является нормой свободное владение несколькими языками.

— Вы сказали, что много снимались в Италии или работали с итальянскими режиссерами, актерами. Кто из них вам больше всего понравился?

— В молодости я был в восторге от Феллини, Антониони, Пазолини. Сейчас мне больше по душе Феллини. Часто пересматриваю его фильмы. Хотя, подождите, а кто снял «Рокко и его братья»?

— Лукино Висконти.

— Великий фильм! Из актеров восхищался и восхищаюсь Мастроянни, конечно. Его, думаю, все знают. А вот в «Рокко и его братья» снимался Ренато Сальватори. Господи, какой актер! Однажды в Риме я с ним случайно встретился. Это почти анекдот. Он ехал в своем автомобиле и застрял в пробке. А я шел по тротуару и вдруг увидел его за рулем. Бросился к нему со всех ног. Шум стоял невероятный. Клаксоны гудят, моторы ревут. А я стою рядом с ним и рассказываю, какой он великий актер. Ренато был очень вежлив со мной (смеется).

Читайте также: Откровения Анджелины Джоли и признания Тилля Линдеманна: лучшие интервью знаменитостей в «ФАКТАХ»

— Вы снимались у Веронезе, Бернардо Бертолуччи, Серджио Леоне. Итальянские режиссеры работают так же, как американские?

— Нет, иначе. Но это не совсем корректное обобщение. Каждый режиссер (я говорю о настоящих хороших режиссерах, независимо от страны) отличается своей манерой от других. Серджио работал совершенно не так, как Бернардо. Хотя у них было что-то общее. Возможно, лирика. Но отличия между Голливудом и европейским кино, безусловно, есть. Например, когда мы снимали «Двадцатый век», Бертолуччи сделал то, чего ни один американский режиссер не стал бы делать ни при каких обстоятельствах.

— Что именно?

— В первый же день работы он предложил снять эпизод, который затем стал завершающим в картине. И я играл своего героя уже в возрасте. Мне было сложно понять, как это сделать. Я еще не прожил жизнь своего персонажа, не знал, как он должен реагировать на реплики других. Я сказал об этом Бернардо. Заявил, что в этом нет никакой логики, смысла. А он ответил: «Боб, не ищи логику. Лови момент, лови настроение. Это важно». Потом я понял, что так работают многие европейские режиссеры. Ради настроения они готовы менять сценарий, реплики, импровизировать. Фильм становится живым. Сегодня вы так видите тот или иной эпизод. Завтра можете изменить свое мнение. Также и в жизни. Со временем меняется ваше отношение к людям, событиям, собственным поступкам. Тот эпизод мы в итоге пересняли в самом конце работы над фильмом. И, конечно, мы с Жераром Депардье играли уже наших персонажей по-другому. Но Бернардо все равно был прав. Тогда, в первый день съемок, мы почувствовали настроение! Если бы этого не произошло, весь фильм получился бы другим, наши персонажи были бы другими.

Читайте также: Дэниел Крэйг: «15 лет играть Джеймса Бонда — большая привилегия, но и своего рода приговор»

— Выходит, европейские фильмы более спонтанные? Они построены на импровизации?

— Не знаю. Думаю, они более естественные, чем американские. Вместе с тем европейские зрители любят голливудские фильмы. Иначе наши картины не собирали бы такую кассу в Европе. Мне кажется, европейцам импонирует определенная простота американского кино. Еще раз подчеркну, говорю сейчас в общем. Никакой конкретики. Никаких имен.

«Нужно уметь загонять свои мысли в самый дальний уголок мозга»

— В чем секрет хорошего эпизода в кино?

— В умении актеров абстрагироваться. Мы же все живые люди. У каждого свои проблемы, свои мысли. И их не выгнать из головы на работе. Но нужно уметь загонять их в самый дальний уголок мозга. Помню, в начале моей карьеры, в конце 60-х, кажется, я снимался у Брайана де Пальмы в комедии «Приветствия». Там был эпизод с актером Алленом Гарфилдом. Мы с ним не были знакомы, никогда прежде друг друга не видели. Впервые встретились прямо на съемочной площадке. Де Пальма велел снимать сразу, без репетиции. Это была сплошная импровизация. У меня в голове роились всякие мысли — квартплата, как дотянуть до следующей выплаты гонорара. Но мы с Гарфилдом смогли подстроиться друг под друга. И получилось здорово. Это как с интервью.

— С нашим интервью?

— С любым интервью. Вы же идете на беседу с незнакомым вам человеком, так? И у вас есть свои повседневные заботы. Или какие-то серьезные проблемы. Вы же не можете выбросить их из головы, так? И вот начинается беседа. Вы спрашиваете, человек отвечает. И бывает так, что ваши проблемы подталкивают вас задавать определенные вопросы. И человек тоже на них отвечает. Может быть, его эти проблемы тоже волнуют. И интервью от этого только выигрывает. Так и в кино. Нужно абстрагироваться, но при этом слышать партнеров, чувствовать их. И тогда сцена получится.

— В Италии часто бываете?

— Как только появляется такая возможность.

— Вам не кажется, что политическая ситуация в Италии и США очень похожа. В Америке Дональд Трамп, в Италии Маттео Сальвини…

— Мы живем в очень странное время. Ситуация действительно сложная, и идиот, который у нас в Америке, делает ее только хуже. Я даже не хочу называть его президентом. Потому что он не президент, не способен им быть. У него нет соответствующей квалификации. Он дурак. Чем быстрее вылетит из Белого дома, тем быстрее ситуация в стране улучшится, стабилизируется. Но он опасный дурак. И станет еще опаснее, если его переизберут. Потому что тогда ему вовсе будет плевать на последствия. Сейчас он немного сдерживает себя. Раньше я надеялся, что у него есть хоть немного здравого смысла, морали. Я ошибался. Реальность оказалась гораздо хуже. Это абсолютно аморальный тип. Никаких тормозов. При этом он оправдывает кого угодно. И прежде всего самого себя.

— Вы очень откровенны в своей оппозиции к Трампу. Многих это удивляет…

— Почему? Я не понимаю, как он вообще может кому-то нравиться?!

— Но он же победил на выборах?

— Да, однако с минимальным перевесом.

«Трамп ведет себя так, будто журналы и телеканалы — это его пиар-менеджеры!»

— Возможно, за него голосовали такие люди, как, например, Джек Бирнс, ваш персонаж из комедии «Знакомство с родителями»?

— Я так не думаю. Джек — бывший агент ЦРУ. Он умен. А Трамп — клоун! Вы видели, что он сделал с ЦРУ? После того как занял пост президента, он явился в Лэнгли (штаб-квартира ЦРУ. — Ред.) и нес там такую чушь. Психически здоровые люди не могут даже представить себе, что он способен делать правильные вещи. Он оскорбляет своим присутствием в Белом доме всех, у кого еще есть здравый смысл. И делает это каждый божий день.

Читайте также: Трамп страдает нарциссизмом. Все, что нужно этому чуваку, — внимание, — интервью с Джимом Кэрри

— В этом году в Америке снова президентские выборы. Как думаете, Трампа можно победить? Что для этого нужно сделать? В былые годы большую роль играли предвыборные ролики, которые крутили по телевидению. Некоторые делали остроумные пародии на соперников. Это же по вашей части. Может, стоит снять мини-фильм, который свалит Трампа?

— Нет, думаю, его нужно унизить. Унизить публично. И сделать это должен кто-то из власть имущих. Кто-то из тех, кого он еще уважает. Они должны всем показать, какой он глупец. Да, люди видят это каждый день, но, возможно, не все понимают. Кто-то должен сказать им об этом. На унижение он будет реагировать только одним способом — попытается буллить того, кто его унизил. Он всегда так поступал. Для него не существует правил. И вот когда он набросится на уважаемого всеми человека, люди не поверят своим глазам и ушам. И откажутся за него голосовать.

— Последние несколько месяцев мне не дает покоя одна мысль. Каждый раз, приезжая в Нью-Йорк, я восхищаюсь этим городом. Возможно, он лучший в мире. Он подарил нам многих прекрасных актеров, режиссеров, музыкантов, художников, писателей. Но ведь Нью-Йорк — это родной город Трампа! А также Бернарда Мейдоффа, одного из самых печально известных мошенников. Можете объяснить мне, почему возникает такое противоречие? Есть два разных Нью-Йорка?

— Вы совершенно правы. Нью-Йорк — великий город. И он подарил нам множество людей, которыми гордится Америка, гордится весь мир. Но у города есть своя темная сторона. Она и породила Трампа и Мейдоффа. Эти двое чем-то похожи. Например, тем, что единственное хорошее, что в них есть, это то, что они родились в Нью-Йорке. Но они оба вызывают у настоящих нью-йоркцев только раздражение. Оба ужасны. Но Мейдофф сидит в тюрьме, а Трамп — в Овальном кабинете! Полагаю, всему виной телешоу, которое он вел на протяжении нескольких лет. И люди где-нибудь на Среднем Западе смотрели на него и говорили: «Этот мужик вроде ничего!» А он — идиот.

— Я помню, в 80-х к Трампу никто серьезно в Нью-Йорке не относился. Он был воплощением китча во всем — в манере одеваться, поведении, прическе.

— Мне никогда не хотелось познакомиться с ним. Мне не интересен человек, который обвиняет Forbes в том, что тот занизил размер его капитала. Он ведет себя так, будто журналы и телеканалы — это его пиар-менеджеры!

Читайте также: Мадлен Олбрайт: «Хиллари Клинтон одержала бы победу в президентских выборах, если бы не вмешательство России»

— А Мейдофф? Признаюсь, меня впечатлило, как вы сыграли его в фильме «Маэстро лжи». Трудно было работать над ролью? Этот человек был вам интересен?

— Очень. Он сумел создать вокруг себя такую ауру, что всем казалось, будто он — особенный. Люди готовы были платить большие деньги, лишь бы оказаться рядом с ним, прикоснуться к нему. Очереди выстраивались из тех, кто умолял Мейдоффа взять у них деньги и вложить в какой-нибудь выгодный проект. И те, у кого он брал деньги, считали себя счастливчиками. Великий Мейдофф пустил их в свой мир избранных!

Знаете, мне кажется, что пройдет немного времени, и мы, американцы, изберем своим президентом кого-то вроде Мейдоффа. Трамп уже приготовил почву для этого. Только это будет куда страшнее, чем нынешняя ситуация. Мейдофф — гениальный мошенник. Если подобный ему станет президентом, трудно даже представить, как он использует эту возможность. Вы спросили, как я готовился к роли? Прочитал несколько книг о Мейдоффе, поговорил с некоторыми из его родственников. Обсудил его образ с режиссером фильма Барри Левинсоном. И мы пришли к единому мнению — Мейдофф был похож на лжепророка. Он не суетился, не кричал, не врал попусту. Он всегда был спокоен. Не он шел к людям, а они шли к нему.

— Что вас больше всего поразило в истории Мейдоффа?

— То, как он обошелся со своими сыновьями. Это чистой воды шекспировская трагедия. Ни его дети, ни жена не знали, чем он на самом деле занимается. Были уверены, что он — прозорливый финансист, человек, который помогает другим удачно вложить деньги и разбогатеть. Они не знали, что Мейдофф годами выстраивал финансовую пирамиду, и пользовались украденными им деньгами. А когда все открылось и его арестовали, для членов семьи это было настоящее потрясение. Сын Марк повесился в декабре 2010 года, спустя полтора года после вынесения приговора отцу. Мейдоффа, как вы знаете, приговорили к 150 годам тюремного заключения. Второй его сын — Эндрю — умер от рака в 2014 году. Ему было 48 лет. Это как божья кара. Я в этом уверен. Мейдофф принес в жертву своих сыновей. И я этого никогда не пойму — так поступить с родными детьми! Но я должен был все это сыграть.

«Мартину Скорсезе показали новейшую технологию омолаживания. И она нам всем понравилась»

— А что скажете об «Ирландце»?

— Мне больше нравится название книги, по которой мы сняли фильм — «Я слышал, ты красишь дома». Скорсезе и я хотели так же назвать и картину. Но потом решили, что «Ирландец» звучит тоже неплохо. Короче. Я играю в фильме Фрэнка Ширана. Это тоже реальный персонаж. Да все персонажи в фильме — реальные люди. Ширан попал на службу к мафии случайно. Он вернулся из армии после войны, толком ничего не умел, зато хорошо стрелял. И его заметил босс мафии Расселл Буфалино. В фильме его играет Джо Пеши.

— Полагаю, вы с нетерпением ждали возможности снова поработать вместе с Мартином Скорсезе.

— Да, у нас неплохо раньше получалось.

— Скорсезе изменился?

— Нет. Хотя… Может быть, стал более расслабленным. Спокойнее общается с членами съемочной группы. Раньше это был вулкан. Страсти кипели. Но работе это не мешало. Честно, лично мне всегда было легко работать с Марти. Кстати, многие актеры говорили то же самое.

— Эта легкость — результат профессионализма или некой взаимной химии?

— И то и другое. Прежде всего профессионализм. Но личные симпатии играют немалую роль. Мы с Марти как два магнита с разными полюсами. Притягиваем друг друга. В нас много общего, но еще больше различий. Я спокойный человек, Марти — взрывной, импульсивный. Порой кажется, что мы с ним из разных миров. А в работе это дает хороший результат. Такое сотрудничество приносит нам взаимное удовлетворение. И это необычно.

— Ваш партнер в «Ирландце» — Аль Пачино. Воможно, из-за «Крестного отца» многим кажется, что вы с ним снимаетесь вместе с первых лет карьеры. Люди почему-то даже ваши имена произносят часто тоже вместе — Де Ниро и Аль Пачино…

— Мы с ним смеемся над этим. На самом деле, наш первый совместный фильм вышел только в 1995 году. Это была «Схватка» Майкла Манна. Признаюсь, неплохой фильм. А вот следующий опыт оказался менее удачным. Это был триллер «Право на убийство». И появился он только в 2008 году. И все! «Ирландец» — наш третий совместный фильм.

Помню, 10 лет назад мы с Аль Пачино были в Европе на премьере «Права на убийство». Собралась большая толпа поклонников, пресса, телевидение. Шуму много. А нам не по себе. Я наклонился и прошептал Пачино на ухо: «Однажды мы с тобой еще поработаем вместе над чем-то более стоящим, над картиной, которой можно будет гордиться…» И вот в последний день съемок «Ирландца» я напомнил ему свои слова. «Как думаешь, это тот фильм?» — спросил я. «Мне кажется, да», — ответил Аль Пачино.

Читайте также: Я играл в школьных спектаклях не из любви к театру, а чтобы пропускать уроки, — Аль Пачино

— Какой была ваша первая реакция, когда увидели «Ирландца» целиком?

— Был взволнован. Даже слишком. Мне, возможно, впервые было интересно, что думают о фильме другие. Трудно оценивать то, в чем заложена часть твоего труда. Мнение обязательно окажется предвзятым. Но потом волнение ушло, и появилось ощущение сильной усталости. Я понял, что мы с Марти наконец сделали этот фильм. Мы же работали над ним не менее 10 лет. И это было хорошее время.

— Вокруг «Ирландца» сейчас много спорят в связи с использованной в фильме технологией омолаживания актеров. Что вы об этом думаете? Как далеко может зайти такая технология?

— Поначалу мы думали взять других актеров, чтобы они играли наших персонажей в молодости. Но время не стоит на месте. Когда дело дошло непосредственно до съемок, Марти показали новейшую технологию омолаживания. И она нам всем понравилась. Мы решили, что так будет лучше. Зрители увидят нас и молодыми, и в зрелом возрасте. Это крайне важно для восприятия данной истории. А насколько далеко можно зайти с такими штуками? Знаете, кино — это прежде всего иллюзия. Данная технология, как, впрочем, и многое другое, что сегодня используется в кино, помогает создавать эту иллюзию. Так что никакого противоречия. Пока зрители верят в то, что видят на экране, технологии работают на пользу.

«Nobu — уже не только сеть ресторанов. Появились еще и отели»

— В прошлом году вы снялись еще в одном нашумевшем фильме. Это «Джокер» Тодда Филлипса…

— О, там у меня совсем небольшая роль. В «Джокере» все держится на Хоакине Фениксе. Он очень хорош. А я там сделал что-то вроде камео. Это была идея Тодда. Он сказал, что я могу показать и «Таксиста», и «Короля комедии». Нам это представилось весьма уместным и остроумным.

— Но «Джокер» вряд ли можно назвать комедией.

— А я и не говорю, что это комедия. Это мрачный фильм. Но в нем есть смешные эпизоды.

Читайте также: Ради роли Джокера мне пришлось за месяц сбросить 24 килограмма, — Хоакин Феникс

— Мне показалось, что это картина о психически больном человеке. Вам уже приходилось играть в подобных фильмах, например, «Мой парень — псих».

— Хороший фильм, но «Джокер» — все же более мрачное кино. Поэтому оно совсем другое. Я бы не стал их сравнивать.

— Заключительный и традиционный вопрос. Ваши ближайшие планы? Со Скорсезе намерены еще поработать?

— Да, и уже есть одна идея. Марти хочет экранизировать книгу Дэвида Грэнна «Убийцы цветочной луны». Это история создания ФБР. Проект очень интересный. Если все получится, приступим к съемкам уже в марте. Марти пригласил Леонардо Ди Каприо. С удовольствием поработаю с Лео.

— Боб, удивляюсь вашей энергии. Кино, политика. А еще ваши рестораны Nobu!

— Nobu — уже не только сеть ресторанов. Появились еще и отели. Мы открыли их в Британии, Испании, недавно в Польше. Идея пришла лет 10—12 назад. Я приехал в Сан-Диего открывать ресторан Nobu в Hard Rock Hotel. Люди засыпали меня вопросами, но все они касались отеля. А я им твердил, что не имею никакого отношения к Hard Rock Hotel. «Мы открываем ресторан Nobu», — повторял я снова и снова обреченным тоном. Потом поговорил со своим партнером, замечательным шеф-поваром Нобуюки Мацухисой. И мы убедили инвесторов. Не знаю, как долго этот проект продержится, но пока все идет неплохо. Кстати, к нам в Nobu перешли Тревор Хорн и Стюарт Маккензи, которые управляли Hard Rock Hotel. Так что та история в Сан-Диего вряд ли была случайной.

Читайте также: Нобу: «Мы с де Ниро часто спорим. Это как в браке»

Ранее «ФАКТЫ» сообщали о том, что Роберт де Ниро расстался с женой после 20 лет брака и попал в громкий скандал.

Перевод Игоря КОЗЛОВА, «ФАКТЫ» (оригинал Cezar Greif/Cool Hunt Inc./The Interview People)

Читайте нас у Facebook

Зробіть «ФАКТИ»
обраним джерелом
у Google News