Вячеслав полунин: «когда в школе на уроке начинались прысканья от смеха, учитель, даже стоя спиной ко мне, говорил: «полунин, выйди из класса! »

Когда-то клоун с нежным именем Асисяй, в которого вдохнул жизнь Вячеслав Полунин, влюбил нас в себя коронным номером «Низзя!» За прошедшее с той поры время лицедей с беззвучным смехом шекспировского шута покорил половину Земли. Клоун, как живая капля, отражает философию времени. А Полунин не просто отражает, он умеет творить с людьми чудеса. Под его влиянием они массово впадают в детство, вскакивают с мест, прыгают, гоняют шары, влезают на кресла и вопят от счастья.

«Я до сих пор бегу на спектакль, как влюбленный на свидание»

- Слава, миллионы зрителей узнали и полюбили вас как Асисяя. Как он изменился за те годы, что вы работали за пределами страны?

- Асисяя последнего периода можно назвать метафизическим персонажем. Он летит над планетой и хочет прикоснуться к тайне, понять, что такое жизнь, и что такое люди в ней. Мне это очень интересно. Но неожиданно мой герой, столкнувшись с метафизикой, потребовал наивного, легкого и чистого Асисяя начального периода. Простота в нашем деле — такая же важная штука, как и ассоциативность. Я до сих пор еще не наигрался в эту игру и бегу на спектакль, как влюбленный на свидание.

- Кто из клоунов открыл для вас это искусство?

- Конечно, Чаплин, которого я впервые увидел в пять лет. Я влюбился в клоунаду, посмотрев его «Малыша», где грустное и смешное так трогательно смешивались, что я тоже пытался пойти по этой дороге. Годам к 25-ти я собрал полную коллекцию картин Чаплина — 89 фильмов. После начал собирать других комиков, и сейчас у меня великолепная антология мировой комедии.

- К книгам вы, как известно, не менее трепетно относитесь…

- Да, у меня потрясающая библиотека. Причем одна в Париже, другая в Лондоне, есть еще в Москве и Питере. Библиотека — любимая моя вещь и богатство. Я дрожу над ней, как скупой рыцарь над златом, и с нетерпением жду момента, когда смогу насладиться любимой книжкой.

- Вы были прилежным учеником или вас с уроков выгоняли за хохмы?

- Был скромным, но выгоняли меня все равно. Я обожал поворачиваться в сторону класса, а не доски. Меня всегда сажали на первую парту, а я разворачивался и смешил всех, кто сидел сзади. Когда начинались прысканья и сползание под стул от смеха, учитель, даже стоя спиной ко мне, говорил: «Полунин, встань и выйди!» Я практически половину уроков проводил на спортивной площадке. Это была моя школа, где я придумывал всякие сюжеты, которые потом показывал на концертах. Это нормально для клоуна: он не может просто так сидеть больше пяти минут.

- А как мама отнеслась к вашему решению бросить строительный институт? Вряд ли в Новоселье Орловской области профессия клоуна была самой распространенной…

- Мама всегда хотела, чтобы я был инженером. По ее мнению, это приличная профессия, благодаря которой можно прокормить семью. А клоуны все пьяницы и дебоширы. Я учился на экономическом факультете, а потом бросил, ушел в молодежный самодеятельный мюзик-холл. Там мне дали главную роль, и я пригласил на премьеру маму. Она пришла, увидела, что я весь в лампочках, вокруг женщины в перьях, и сказала: «Ладно, это тоже хорошая профессия». Так дело и пошло.

«В моем доме с потолка идет дождь, а ванна наливается со стены, как водопад»

- Кого вы могли бы назвать своими настоящими наставниками?

- Моими «отцами» считаются Аркадий Райкин, Юрий Никулин и Ролан Быков. Честно говоря, Юрий Владимирович меня несколько ревновал к искусству клоунады. Мы много раз с ним встречались и общались, я даже пытался вовлечь его в какие-то свои крупные сумасшедшие проекты, но он не открывался мне до конца. А Райкин и Быков были по-настоящему близкими мне людьми. Я часто приходил к ним по любому поводу и всегда получал поддержку и помощь. Когда я однажды спросил Аркадия Исааковича, что самое главное в нашем деле, он сказал: «Ты имеешь право смеяться над вещью, только когда любишь ее больше других. И смеешься только потому, что сострадаешь и хочешь помочь. Если этого нет, значит, ты не имеешь права смеяться».

- Вы несколько раз снимались в кино, есть желание еще появиться на экране?

- Пока не получается. Не могу найти своего режиссера и сценариста. Я бы хотел делать совсем другое кино, так же отличающееся от привычного, как и то, что я делаю на сцене. Есть одна красивая история, которая пока никак не сдвинется с места. Оказалось, итальянский сценарист Тонино Гуэрра, работавший с Феллини и Антониони, написал сценарий про мою жизнь. Если найдется режиссер, я буду сниматься в этом фильме.

- Наверное, в свое время вашим детям можно было только позавидовать: папа-клоун, жизнь полна приключений. Мечта многих мальчишек. Неудивительно, что старший сын теперь работает с вами на сцене…

- Наоборот, младший Иван, которому 19 лет, уже выступает вместе со мной. Он делает в спектакле несколько миниатюр и, скорее всего, будет актером. Средний Паша тоже проходит у нас стажировку техником, но как сложится у него, пока не знаю. А старший Димка сейчас в Париже. Компьютеры и разные машины — его стихия. Он технический директор моего шоу, сам его обеспечивает. Спектакль без меня ездит по свету, хотя там достаточно сложные машины.

- Представляю, какая у вас веселая семейка. Общаясь с домашними, вы, наверное, пользуетесь языком клоунады?

- Я часто использую язык жестов, потому что он более компактный и емкий. Однажды я понял, что в жизни есть такие красивые тайны, которые никаким словом не передать. Я гораздо больше могу сказать молча.

- В вашей жизни многое необычно, включая сказочный дом, о котором слагают легенды.

- Он находится под Парижем, в маленькой деревне на реке. Это бывшая мельница. На первом этаже теперь расположен театральный зал и несколько мастерских, на втором — административный центр, занимающийся организацией фестивалей и новых проектов. Третий этаж предназначен для моих друзей, которые все время ко мне приезжают. У нас всегда не меньше 20 человек живет. Еще один этаж занимает моя семья. Каждая комната в нем — это отдельный мир.

Например, в «Комнате-зазеркалье» все в зеркалах. Ты проходишь по мостику через воду, под тобой отражаются огоньки — ощущение такое, будто находишься в космосе. Это своего рода переход из реалии в мир фантазий. Наверху есть «Комната воспоминаний», «Комната птиц» и «Комната луны» — помещение для созерцания и погружения в себя. В «Комнате Бабушки» все в кружевах. Супруга самоотверженно не выпускает из рук спицы, хотя успевает еще работать директором моего театра, любимой женой и матерью моих детей. Лена навязала уже огромный тюк потрясающих кружев, потому что все вещи в этой комнате, каждая чашка и дверная ручка одеты в кружево. В большой двери «Детской» внизу есть маленькая дверка специально для детей. Комната завалена игрушками со всех стран мира. Есть «Комната дождя», где нет обычной душевой: потолок устроен так, что с него идет дождь, а ванна наливается со стены, как водопад. Там течет ручей, можно включить мыльные пузыри и радугу. Мы пытаемся сделать из этого дома проект, где жизнь была бы такой, как театральное действо. Человек, переступивший его порог, попадает в бесконечное приключение.

«Настоящий клоун — это 10-15 лет учебы без отпусков и выходных»

- У вас работают только профессионалы или вы берете людей с улицы?

- Клоунада — такая же профессия, как и любая другая. Чтобы ее освоить, нужно минимум два-три года для начала. При условии, что человек очень талантлив. В принципе, настоящий клоун — это 10-15 лет учебы без отпусков и выходных. Сотня человек, которые вовлечены в сферу наших шоу, просто замечательные клоуны. Много иностранцев, но есть и русские. В России я играю все спектакли сам. Когда едем по свету, всегда работаем по очереди. Только тех, кто делает желтого клоуна, человек восемь. Хотя, конечно, если мама что-то недодала, на одной профессии не взлетишь. Понятно, есть уровень магии. Я как-то посмотрел фильм, где Олег Янковский в кадре крупным планом десять секунд, двадцать, вечность смотрит на тебя с экрана, и ты не можешь оторваться. Потом я его спросил: «Олег, раскрой секрет, поделись, очень надо!» «Не знаю, — говорит, — наверное, это боженька где-то глубоко внутри. Так что извини, не поделюсь».

- Даже при большой любви к путешествиям иногда остро чувствуешь, как выматывает бесконечная дорога. Как вы себя в таких случаях восстанавливаете?

- Есть художники, которые работают на даче. Им, чтобы сосредоточиться, необходимо одиночество, а мне нужно, чтобы вокруг все гудело! Как высоковольтная будка. И тогда у меня внутри все заполняется и рождается.

- В ваших представлениях всегда много импровизаций, как часто они развиваются неожиданно для вас самого?

- У нас было достаточно ситуаций, когда реальность и искусство сталкивались, образуя в результате очень интересные истории. Как-то мы без объявления ходили по Ялте в фантастических костюмах, с огромными барабанами. За нами сразу же потянулось все население. Мы шествовали по главной улице, потом свернули на пляж. Публика остановилась, наблюдая, как мы зашли сначала по колено в воду, по пояс, по шею, а потом исчезли из виду. Нас подождали минут десять-пятнадцать, потом начали волноваться, вызвали «скорую помощь» и спасателей. А мы просто заранее положили на дно акваланги и, погрузившись, взяли их и уплыли. Вот такая импровизация.

А еще была история во время выступления во Франции. Принимали нас хорошо. В финале мы кланяемся, отходим назад, занавес поднимается. Но мы отступаем, и вдруг меня осенило: «Ребята, идите дальше, не останавливайтесь!» Сзади дверь. Открываем ее, а там снегом заваленная площадь, и одиноко горит фонарь. Публика хлопает, ничего не понимает. Вдруг появляется такси, я его останавливаю, мы садимся и уезжаем. Это была фантастическая история! Когда удается продлить какую-то тему до бесконечности, это просто подарок судьбы.

- Ну это тоже талант — уметь получать такие подарки. Не знаю, у многих ли получится преломить жесткий сюжет действительности?

- Надо учиться разбираться в себе и людях, чтобы относиться к жизни весело. Вот мы гастролировали по Украине, предполагая, что останемся недовольны организацией. Сели и сказали: «А как сделать, чтобы были довольны? Будем считать это поездкой в Италию!» Там все точно так же происходит. Техники, которые монтируют спектакль, как правило, сидят в баре. Ты спускаешься в бар, приводишь всех на сцену, но через пять минут ни одного техника нет. Ты опять идешь в бар… И так целый день. Злиться и переживать по этому поводу бесполезно.

Итальянцы — потрясающая нация. Стоят как-то рядом с нами на углу три итальянца и разговаривают: «Послушай, Марио, я же потрясающий актер, жаль, что только ни разу нигде не смог выступить, а то бы точно был звездой в Голливуде». «Давай тогда выпьем за твой талант, — подхватывает Марио, — чтоб ты и дальше был таким же». Они пьют и радуются, что он мог бы стать замечательным артистом. И зачем ему куда-то ехать и чего-то добиваться, когда его здесь на углу и так все знают. Вот и мы всегда получаем удовольствие при любом раскладе.

 

438

Читайте нас у Facebook