Роман виктюк: «единственный мой позор -- постановка «малой земли»
В редакции «ФАКТОВ» знаменитый режиссер, приехавший в Киев на премьеру спектаклей «Эдит Пиаф» и «Саломея», появился в прекрасном настроении и приветствовал журналистов словами «Шалом!». Роман Григорьевич, известный модник, был в пальто марки «Ком де гарсон», сшиты из суровой серой палаточной ткани (спереди) и белой в серую полоску подкладочной материи (сзади). Наряд дополняли очки от Версаче с голубыми стеклами. Оба спектакля Театра Виктюка в Киеве прошли с грандиозным успехом, правда, в «ФАКТАХ» Роман Григорьевич дал отдельный спектакль, где сыграл главную роль. Это дневное представление могло бы посоперничать с двумя вечерними, жаль, что его зрителями смогли стать только журналисты «ФАКТОВ».
«Во Дворце пионеров я с Михаилом Резниковичем играл Шевченко»
-- Добрый день, Роман Григорьевич, это ваша соотечественница из Львова, Ирина, я училась с вами в одной школе.
-- Привет 44-й!
-- Всегда очень радуюсь вашим успехам, читаю о вас все статьи. Правда, огорчена тем, что вы творите не в Украине, а в Москве. Но и там у вас нет своего театра…
-- Будучи Президентом, Леонид Кравчук обещал мне театр, который так и будет называться: «Театр Романа Виктюка». Даже возил меня на то место, где предполагалось построить мой театр, это возле Парламентской библиотеки и Украинского национального художественного музея. Он дважды мне пообещал, что построит театр, уже приехал архитектор, а через день звонят: «Вы знаете, господин Кравчук ошибся! Строительство театра невозможно, потому что на этом месте такие пороховые военные склады, что ни один министр обороны не разрешит в центре города… » Кстати, Леонид Макарович был очень удивлен, что я не гражданин Украины: «Это нонсенс! Завтра я все решу». А на следующий день он мне: «Ой, мне сказали депутаты, что надо сначала, чтобы вы отреклись от гражданства России… » -- «Подождите! У меня в Москве театр, квартира в самом центре, в ней когда-то жил Василий Сталин. Как я скажу, живя в Москве, что у меня будет украинское гражданство и я отрекаюсь от российского?! И где же я буду работать? Театр не построен… »
-- И что, вы до сих пор не гражданин Украины?
-- Нельзя в Украине иметь двойное гражданство! А Израиль мне предлагает двойное гражданство (смеясь). И последнее на тему «я и Украина». Я считаю, что, если в сердце человека Украина имеет какой-то уголок, то этот человек -- ук-ра-и-нец! Эта тема для меня болезненная. Помню, когда еще Иван Дзюба был министром, я ставил в Афинах, в главном национальном театре спектакль. Дзюба мне говорит: «Романе, я вас прошу: якщо будуть iнтерв'ю по телебаченню i в газетах, кажiть, що ви український режисер!» Это была неимоверная акция: я -- представитель другой станы, первый раз ставил в Греции! Еще и кричу, что я -- «український режисер». Перед премьерой директор греческого театра меня спрашивает: «Какой флаг вешать?» -- « Кто первый приедет, того и флаг». Приезжает Россия. Украинцы даже не позвонили! Не прислали хотя бы один цветочек! Я все равно попросил, чтобы повесили украинский флаг. Верите мне?.. Но сейчас Ступка объявил, что я буду ставить в Театре Франко… Это его желание.
-- Счастья вам и казацкого здоровья!
-- Благодарю. А вам -- преданности нашей 44-й школе!
-- Я преданна. Я часто бываю во Львове, как-то читала, что вы вспоминали Ирину Петровну…
-- Ирина Петровна была святым человеком. Она боялась советской власти больше, чем я. Она была уже пожилым человеком и, безусловно, не знала истории советской страны. И, бедная, приходила к нам и говорила: «Знаєте, я то зовшiм нiчого не знаю. Я зараз вiдкрию ту iшторiю i буду вам чита-а-ати… Можете не шлухати, а коли буде екзамен, я всiм поставлю «п'ять»! Бо ми будемо на одному рiвнi: ви не знаєте iсторiї радянської, i я не знаю!»
-- И нам она тоже так говорила…
-- Я не вру! Она -- святой человек! Седая, красивая! Неимоверной доброты! Львовская такая интеллигентка, настоящая! Ее супруг был директором главной библиотеки. И знаете, что самое странное: из класса, а в классе было 35 человек, НИКТО не донес ни комсомольцам, ни партийцам, что пани Луцык говорила! Когда я поступал в Москве, я снова вспомнил свою учительницу истории… У советской власти никогда не знаешь, кто у нее герой, а кто антигерой. Это происходило в театральной академии, я теперь там профессор. Вытаскиваю билет -- а там вопрос о Шамиле. И вспоминаю, что пани Луцык читала, что он плохой, что он враг страшный. Я обрадовался и начинаю: «Шамиль -- враг народа, который боролся против своего народа, выступал против России, против объединения… » Принимавший у меня экзамены преподаватель, умный, говорит: «А вам не кажется, что он -- хороший?.. » Я говорю: «Да!!! Он такой патриот, который мог за объединение своей страны отдать жизнь!.. » Он меня остановил -- профэссор и говорит: «Вы знаете, за такую сообразительность я вам ставлю «отлично»!»
-- То есть с молодости вы могли быстро сориентироваться в обстановке?
-- А я «запроданець» -- сразу. Какая власть -- там и я! Пришла совьетская власть -- я побежал во Дворец пионеров. Первым пришел в кружок, сначала в авиамодельный, а потом решил пойти в хореографический. Мама говорила: «Ти -- запро-о-оданець! Якщо тi прийшли, ти вже до них побiг!» Но это правда. Читал про партию, больше про комсомольцев, которых убивали. Все в зале плакали. На всех олимпиадах я занимал первые места. Потом меня уже ребята знали и говорили: Виктюк. Аплодировали. Миша Резникович -- главный режиссер театра Леси Украинки, был в другом Дворце пионеров. И, как и я, играл Шевченко. Только он был Шевченко «з кайданами», который рвал и боролся, а я был Шевченко -- «терпеливий до людей… » И плакал молча, святые глаза были такие… (Шепотом. ) Мне давали первое место, а ему -- третье.
-- Говорят, вам плохо давалась математика?
-- Математику я сначала списывал, а потом, когда поняли, что толку от меня не добьешься, мне просто ставили «пять»! И по физике от меня никакого толку! Тот шарик тянуть, от которого потом искры!.. Ни-ког-да в жиз-ни! Я сказал: «Ганна Федотовна, лучше убейте меня! Я искру не буду делать!» Она обалдела! Была ярая коммунистка!.. Я очень боялся сдавать экзамен по физике. Взял в каждую руку по 15 шпаргалок. Посчитал в рукаве, вытаскиваю шпаргалку пятнадцатого билета, открываю. Жара была, и все прилипло к руке… Единственное, что не размазалось -- пэ-аш-черточка-два. В страшном сне такое не приснится! Вопрос: как измерить поверхность воды? Я говорю: пэ-аш-черточка-два. Ганна Федотовна: ну?.. Вот тебе и ну! Пэ-аш-черточка-два. Комиссия: «Але ж вiн так прекрасно вчиться! Ганно Федотiвно, не мучте! Ви ж бачите: на нього сонце, духота подiяли!» И у меня по физике -- пять!
«Елена Образцова в Нью-Йорке в секс-шопе купила плетку»
-- Здравствуйте, Роман Григорьевич, Николай из Симферополя. Это правда, что вы спектакль делаете под артиста?
-- Да. Пьеса «Антонио фон Ельба» у меня лежала шесть лет. И я даже думал, что главную героиню будет играть или Максакова (актриса должна быть поющая), или Алла Пугачева, которая тоже хочет перейти в другую ипостась… Хочет, хочет!.. Но я понимал, что все-таки это не совсем то. Однажды в Петербурге на «Саломее» была Елена Образцова, после спектакля пришла за кулисы. Говорила, что настолько потрясена! И то, что у нее было на шее, взяла и надела на актера Диму Бозина. А Дима Бозин так понимает в металлах, как я! Поэтому, когда мы ехали в поезде, он побросал все на стол. Утром я говорю: «Дима, ты что, больной, забери подарок с собой. Она позвонит, спросит «где?», а мы оставили в поезде!» Утром, когда я уже был дома, где-то в половине десятого, звонит Образцова: «Я сошла с ума. Возьмите меня в театр. Бросаю Большой -- пишу заявление… И, кстати, вы ЦЕПЬ куда дели? Она стоит 15 тысяч долларов». Я причитал Лене пьесу. Она так воодушевилась! Как бы специально для нее написано. Она -- одержи-и-имый человек -- Лена Образцова! Ей надо было похудеть на 17 килограммов -- за месяц! Постриглась наголо. И это правильно: если артисты одержимы тем, что назначено оттуда! (Поднимает ладонь к небу. ) Я сейчас с Еленой Образцовой готовлю спектакль «Венера в мехах» по пьесе Захер-Мазоха. Лена специально для этой роли в Нью-Йорке в секс-шопе купила хлыст… В спектакле актриса должна быть в шубе, на голом теле. Для этого Лена купила телесного цвета боди, будет изображать голое тело. Для спектакля она должна еще больше похудеть. Как только это произойдет, сразу ставим спектакль.
-- У Аллы Пугачевой еще есть надежда попасть в ваш спектакль?
-- Да-а… и Филипп хочет. И Коля Цискаридзе -- первый танцовщик сейчас в Большом театре -- хочет. Уника-а-альный совершенно парень! Вообще я считаю, что от природы все люди талантливы. Поэтому при советской власти, когда о постановке в театре «Уроков музыки» Петрушевской нельзя было даже ДУМАТЬ, я пришел в университет, собрал профессоров, докторов наук, уборщиц -- людей, которые НИКОГДА не выходили на сцену. Они играли плебеев, всех тех отбросов общества, которых советская власть никак не поддерживала. И когда был мой творческий вечер в Доме ученых, Калягин, Гафт, Терехова, Демидова играли все, что я ставил в разных театрах. А потом открывался занавес, и вот эти профессора -- в ватниках, в чудовищных сапогах, -- из глубины сцены, в тишине шли на авансцену! Этот спектакль имел феноменальный успех! Конечно, его вместе с театром закрыли. Навсегда! На мне он и кончился. Это был тот знаменитый студенческий театр, которым сначала руководил Ролан Быков, потом Марк Захаров и так далее. Но это было действительно интересно! Мне жалко, что спектакль не записан на пленку. Болгары его сняли, но где эти болгары, никто не знает!
-- Советская власть не заставляла вас идти на компромиссы?
-- Один раз в обмен на мои «Уроки музыки» меня уговорили поставить «Малую землю» на партконференции одного московского района. Говорили: «За один день вы отрепетируете, а артисты просто по бумажкам будут читать. Вам разрешат все!» Мы раздали листочки с текстами, фильм взяли -- про Малую землю, с Леонидом Ильичем. Спектакль был на час. Все чудно играли. Всем хотелось смеяться, но все должно было быть серьезно. С трех шло заседание, посвященное какой-то идеологической обработке, в семь, как написано в программке -- спектакль в постановке Р. Виктюка «Малая земля». А зал -- на тысяча пятьсот коммунистов. Семь часов, третий звонок. В зале -- никого! Я говорю: они что, все вышли на улицу покурить?.. Все сбе-жа-ли. И первой -- секретарь этого райкома партии (смеясь). Руководство дворца так хохотало! Потом во всех отчетах писали, что я исправился. А этого спектакля не видел ни-к-то! Это мой позор -- единственный!
«В моем новом спектакле будет играть Андрей Данилко»
-- Здравствуйте! Это «ФАКТЫ»?
-- Категорически…
-- Роман Григорьевич, это Наташа из Киева. У нас есть талантливый артист, он одновременно с вашим театром был на гастролях в Германии. Андрей Данилко…
-- Ну шо ви мнє говорите!.. Андрюша -- он сумасшедший! Я его не могу полтора месяца поймать. У меня есть проект, в котором мы будем играть втроем: он, Фима Шифрин и я. Я его телефоны наизусть знаю… Сво-о-олочь! Не знаю, куда его черти носят! То он был в Израиле, то еще где-то. Я не могу его поймать! А уже есть и другие претенденты на роль! Но, думаю, мы все-таки втроем сыграем. Когда Андрей учился здесь в эстрадно-цирковом училище, я его, конечно, не знал. Иду как-то по Крещатику, пiдходить до мене дитина i каже: «Можна, я до вас доторкнусь?» Я говорю: «Пробуй! Ты откуда?» А он мне: «Скажiть, я буду артистом?» Я, без паузы: «Будешь обязательно! И талантливым!» Потом он мне об этом напомнил. Я в в Москве видел Андрюшин номер -- потрясающе смешно, замечательно!
-- Это Лидия Петровна из Одессы. Правда, что у вашего театра в последнее время появилось много двойников?
-- О-ой, я два суда выиграл по воровству…
-- И что у вас украли?
-- Спектакль! «Декамерон»! Есть такая Вергасова. Она тоже взяла пленку, людей, выучила по пленке… И все. Суд я выиграл. Когда был суд по поводу «Служанок», адвокат той стороны мне говорит: «А что вы хотите? Музыку не вы писали. Артисты выучили текст, художник нарисовал декорации, разработал костюмы. Вы делали костюмы? Вы ж ничего не делали!» Я, конечно, матом… Судья должна была меня удалить из зала, но оказалась моей лю-ю-ютой поклонницей. Правда, свою симпатию не могла даже мимикой выдать! А три заседателя, с орденами-медалями, оживились -- вдруг поняли родные слова… Суд я выиграл.
-- Здравствуйте. Это Елена из Киева. Как вы относитесь к «волновой» теории успеха, выведенной Эдуардом Ханком для эстрады. Применима ли она к вашему творчеству?
-- Я считаю, что это тайна. Тот, кто пытается ее расшифровать, моментально теряет успех. Есть такой принцип, я в него верю: мы ведомы, за нами следят. Ты должен быть чист внутренне, не загрязнен ни карьерой, ни деньгами. Это дает возможность слышать сигналы, идущие оттуда (поднимает ладонь к небу). Я никогда ничего не делаю сам. Ни-ког-да! Даже когда меня увольняли. Я должен был идти в министерство культуры РСФСР на прием к заместителю министра. К 12. 00. В это время был прогон спектакля «Ромео и Джульетта» у Эфроса. И я пошел на «Ромео и Джульетту». Закончился спектакль, Эфрос заметил: «Что-то у вас глаза грустные». -- «Меня уже четыре часа ждет замминистра, который должен мне сообщить, что я уволен». -- «Знаете, когда меня уволили из «Ленкома», я три дня в китайском плаще пролежал дома, проспал!» И вот я прибегаю в министерство культуры в пять. Сидят министр и замминистра. Пья-я-яные уже к концу дня! Я открыл дверь и говорю: «Это Виктюк. Я все знаю. Спасибо. До свидания». Эти два алкоголика пошли за мной, открыли дверь: «ЗАХОДИ! Проси, где хочешь работать?» Я отвечаю: «Нигде»… Прошли годы. В Театре Вахтангова я выпускаю спектакль «Анна Каренина». Вдруг входят эти двое. Думаю: ну, все! Сейчас даже не посмотрят и скажут, что спектакль надо закрыть. Я сел так, чтоб меня никто не видел. На сцене декорации -- зеркала. Слышу, один другому говорит: «Как фамилия этого режиссера?» -- «Виктюк». «Видишь, Виктюк читал ленинскую работу «Лев Толстой -- зеркало русской революции». (А я ее не только не читал, даже в руках не держал!) Входят в кабинет, бросаются ко мне, обнимают и говорят: вы знаете, впервые мы не будем ничего обсуждать. Это ТАК хорошо! Поздравляем! …
И когда я во МХАТе ставил первый спектакль, это единственный был случай, когда артисты не предали режиссера. Я -- идиот! Пришел в цитадель реалистического соцреализма и попытался делать противоположное. И это на сцене главного театра, который при ЦК партии. Директор театра, ярый коммунист, кричал, что этого никогда не будет! Артисты -- Калягин, Катя Васильева, Санаева, Светка Крючкова -- должны были его поддерживать и отказаться участвовать в спектакле. Их собрали, а они сказали: мы будем играть! И потом, когда уважаемый Евстигнеев встал и сказал, что это самый МХАТовский спектакль, у Ефремова желваки заиграли! Обрабатывали артистов три часа! Они подходили к окну по очереди и знаками мне показывали, ЧТО там происходит. Ефремов тогда сказал: «В этом театре продали кредо!» И там, в этом спектакле, прозвучали песни Высоцкого, который не был разрешен категорически! Я сумел с покойным ныне Севой Абдуловым дописать внизу афиши ме-е-лкими буквочками (там, где значатся реквизитор, костюмеры, работники сцены), песни -- Высоцкого. Когда я об этом рассказал, позвонил Олег Ефремов: «Зачем ты выдумываешь? Такого не было». -- «У меня дома висят две афиши! Живые свидетели!» Но Володе это помогло, потому что он после афиши МХАТа мог выступать с концертами.
-- Это Сергей из Киева. Правда, что вы перед некоторыми спектаклями святите помещение?
-- Да, это было на Таганке. Я не люблю там играть! Мы перед спектаклем каждый раз приглашаем священника. Энергия зла в этом театре ТАК сильна! Потому что там повисла атмосфера вражды, которая была между Любимовым и Эфросом. Труппа была разделена на две части. Эту негативную энергетику я ощущаю до сих пор. Она не может уйти. И не уходит. И, думаю, не уйдет -- такова была степень ненависти одного к другому!
-- Вы спектакль «Мастер и Маргарита» четырежды ставили. И за спектаклем, и за фильмом тянется шлейф историй. У вас он без последствий прошел?
-- Без последствий: может быть, я тоже дьявол. Чего ж трогать дьяволу дьявола? У нас такая профессия, что хотим мы или не хотим, но какой-то частью все равно посягаем на то, на что только Творец имеет право. А когда ты себе это позволяешь, должен понимать, что за это несешь ответственность. Поэтому артистов хоронят за оградой кладбища. И правильно! Тебе даны одно лицо и одна душа. А когда ты тысячи душ изображаешь, то свою собственную мельчишь. Артист, играющий Ленина, хочет или не хочет, все равно насыщается его мерзостью. Я помню, как в Ульяновске собрали на курсы повышения квалификации всех лениных страны. Они приехали в одинаковых пальтишках, в черных галстучках, в ботиночках. Это летом, в жару! К обеду всех собрали в столовой. Все ленины с подносами стояли на раздачу, и когда вошел какой-то начальник из ЦК и увидел ЭТО, аннулировали курсы. Потому что все разговаривали и ели, как ленины, вилками, поворачивались друг к другу: товарищ, товарищ!.. У-ужас! Глу-по-та! Ни одному абсурдисту в голову такое не придет! В Италии на пресс-конференции в Риме у меня спрашивали: «Как это так, что в Союзе не было ни одного театра абсурда?» Я сказал: «Русский театр жи-и-ил в абсурде! Не замечая, что это аб-су-р-д… »
Материал подготовили Наталия ЗАЯЦ и Светлана ОЛЕФИР, «ФАКТЫ»
Читайте нас у Facebook
