Генерал-майор в отставке анатолий завалишин: «о своем участии в подготовке юрия гагарина к полету на орбиту я не имел права говорить даже жене, хотя она тоже работала на космодроме»
С семейной парой ветеранов Байконура, киевлянами Анатолием и Валентиной Завалишиными мы беседовали в минувшее воскресенье, накануне отмечающейся сегодня 45-й годовщины первого полета человека в космос. Когда речь зашла о режиме секретности на космодроме, Валентина Александровна вспомнила такой показательной случай: «12 апреля 1961 года я приехала на работу и застала своих коллег столпившимися у окна. Спрашиваю: «Что случилось?» Мне отвечают: «А ты подойди, сама увидишь». Гляжу, ракета взлетает. К тому времени мы уже привыкли к такому зрелищу. «Ну и что удивительного?» — недоумеваю я. «Так там же человек!» — хором пояснили девчата. Я была поражена как этим известием, так и тем, что ничего не знала о подготовке первого в истории полета человека на орбиту. А ведь работала на космодроме, занималась расшифровкой телеметрической информации, поступающей с ракет. Но самое поразительное: мой муж участвовал в подготовке Гагарина к полету, ежедневно с ним общался, но мне об этом даже не намекнул».
«Павел Попович попросил меня поставить ему в космической станции «пузырек»
- Вначале Гагарин готовился в Звездном городке под Москвой, а примерно за месяц до старта — у нас, на Байконуре, — говорит генерал-майор в отставке Анатолий Завалишин. — Его поселили в домике неподалеку от стартового комплекса. Наша группа испытателей космической техники работала с Гагариным в те часы, когда он проходил так называемую отсидку: занимал свое место в корабле «Восток» и работал с аппаратурой. В это время Юрий был буквально облеплен всяческими датчиками. Некоторые из них, например, температурные, вживлялись под кожу. Таким образом снимали информацию о физических параметрах организма космонавта при выполнении различных операций, изменении нагрузок и других факторов. Это нужно для того, чтобы во время полета иметь объективную картину: в каком состоянии находится человек, что он делает, как себя чувствует.
- Гагарину, наверное, было скучно часами просиживать в кресле космического корабля. Как он при этом себя вел: может, рассказывал анекдоты, пел песни?
- Когда можно было, пел. Вообще, психологические нагрузки он переносил отменно, нервы у него были, что стальные тросы. При этом почти всегда задорен, весел, буквально источал оптимизм и заряжал им окружающих.
- Вы помните вашу первую встречу с Гагариным?
- Еще бы! Она началась с небольшой перебранки. Дело было так. Первый час нашего рабочего дня отвели для занятий физкультурой, и мы играли в футбол. Возле поля построили из подручных материалов душевую: разобрали деревянные ящики и сколотили из них стены. И вот однажды во время футбола к нам подошли два молодых офицера. Один из них заметил: «Что это за душевая, вот у нас в Звездном… » Как потом оказалось, это был Юрий Гагарин, будущий первый космонавт Земли. Но тогда я этого не знал. Видел, что он старший лейтенант, и я был в том же звании, у него синие летные погоны, и у меня такие же. Вот я его и осадил.
- То есть сказали ему пару ласковых?
- Ну а как же еще? После игры заходим в монтажно-испытательный корпус, а там этот старший лейтенант. Спрашиваю: «Ты что, «Иваном» будешь?» Иванами называли людей или манекены, которые во время испытаний техники выполняли роль космонавтов. «Нет, — ответил Гагарин, — я, наверное, полечу». Так и познакомились.
- Как вы думаете, почему Сергей Королев, правительство остановили свой выбор на Гагарине? Ведь, по мнению многих, Титов был не менее достоин стать первым космонавтом.
- Герман — имя иностранное. Вероятно, этот факт учитывался. Первым космонавтом должен был стать на сто процентов русский человек. А Гагарин полностью отвечал этому требованию. В его характере были типично российская лихость, легкая бесшабашность. При этом — отличные технические знания, железная воля, собранность. Ну и, конечно, важнейшую роль в выборе сыграли обаятельная улыбка Гагарина, его умение располагать к себе людей. Ведь руководство понимало: первый космонавт будет олицетворять страну.
- Как к своей роли второго относится Титов?
- Конечно, он хотел быть первым. Титов по характеру очень отличался от Гагарина: сдержанный, интеллигентный, честолюбивый, он тщательно, скрупулезно относился к своим обязанностям. А Юрий был молодцеватый, несколько импульсивный, взрывной, обладал цепкой памятью, быстро все схватывал…
- Как на Байконуре отметили успешный полет Гагарина?
- Вообще-то на космодроме был сухой закон. Но у нас в коллективе нашли, чем отпраздновать это событие. Кроме того, на стартовую площадку тогда выкатили бочку спирта.
- Поскольку на космодроме был сухой закон, нам приходилось привозить из командировок или поездок на родину изрядный запас спиртного, — добавляет Валентина Завалишина. — Не будешь ведь Новый год или день рождения праздновать «всухую». Но пили в городке мало, пьяных на улицах никогда не было.
- Космонавт Леонов в одном интервью рассказывал, что у них на станции «Мир» был коньяк…
- Почему бы и нет? — говорит Анатолий Павлович. — Павел Попович однажды перед стартом в космос попросил меня поставить ему в космическую станцию «Салют» «пузырек». И я нашел там место для бутылочки хорошего коньяка.
«Королев пожелал мне дослужиться до генерала»
- А почему вы жене не рассказали, что готовите человека к полету в космос? Неужели режим секретности был до того строг?
- А что вы думаете! Была, например, такая практика: находят в твоей записной книжке хотя бы малейший намек на сведения о службе — и тебя снимают с должности. Письма подвергались цензуре, из них вычеркивали все, что хоть как-то касалось космодрома. Был у меня в подчинении один офицер, который поплатился за потерю бдительности. В Москве он сболтнул что-то лишнее в ресторане, вероятно, в состоянии опьянения. Как об этом узнали органы, можно только догадываться. Но на космодром офицер уже не вернулся. Был и куда худший случай. Не знаю уж за что, но насели кагэбисты на одного подполковника. Довели человека до того, что он, придя в лабораторию, убил себя зарядом тока. При всей секретности любоваться запуском ракет имели возможность сотни посторонних людей — пассажиры проходящих поблизости поездов. При старте ракеты останавливали поезда на расстоянии 400 километров от космодрома, и народ высыпал на улицу узнать, что вызвало остановку…
- Вы приехали на Байконур, когда там еще работал генеральный конструктор Сергей Королев?
- Он меня даже однажды с космодрома в городок подвозил, — говорит Анатолий Павлович. — Было это в 1958 году. Я задержался на службе и пришлось дожидаться попутки. Останавливается автомобиль «Победа», в нем Королев. Тогда я его уже знал в лицо. В тот вечер Королев пожелал мне дослужиться до генерала. Видать, сделал это от чистого сердца, поскольку я стал генерал-майором, занимал должность заместителя начальника космодрома по испытаниям. А в заключение нашего разговора Сергей Павлович тогда поинтересовался, как моя жена справляется с тяжелыми бытовыми условиями. О своей супруге он высказался так: «Я дома «генерал», а жена — «маршал»
- Он жил в городке с семьей?
- Нет, его родные почти все время находились в Москве, а Королев — у нас, в Ленинске. Так официально именовался наш город, но между собой мы называли его Звездоградом. Кстати, мы с женой единственные в Украине, кто имеет статус почетных граждан этого города.
«Летом из-за жары родители старались вывезти детей из Звездограда»
- Бытовые условия действительно были очень тяжелыми? — задаю вопрос Валентине Александровне.
- Поначалу было непросто. Это место находится на стыке двух пустынь — Кызылкум и Каракум. Только в апреле на пару недель пустыня покрывается ковром красных и желтых тюльпанов. Но летом устанавливается жуткая жара — 40-45 градусов. Поэтому все женщины, которым было куда увезти детей, уезжали с ними на этот период. Я переезжала в родные Ромны Сумской области. Когда стала директором техникума в Звездограде и уже не могла покидать город, за детьми приезжала моя мама.
В 1957 году первым в Звездоград уехал Анатолий — его туда направили после окончания военного училища в Харькове. Я тоже училась в этом городе, там мы познакомились и поженились. Анатолий присылал мне письма, где обратными адресами значилось: Москва-100, Ташкент-90, Кызыл-Орда-50. Смотрю по атласу: Кызыл-Орда — областной центр. Там есть вузы, школы, техникумы, почему же муж меня не зовет туда приехать? Что такое Кызыл-Орда-50, узнала через несколько месяцев: в декабре 1957 года я приехала на космодром. Город находится на берегу Сырдарьи. Вода в ней грязная, мутная, такой ее и подавали в водопровод. Оставишь с вечера воду в ведре, а утром в ней образовался осадок высотой в два спичечных коробка.
- В столовой на космодроме давали пюре из сушеного картофеля, которое напоминало клейстер, есть его было невозможно, — говорит Анатолий Павлович. — Интересно, что в первые годы молоко у нас делали из… масла.
- Из масла и порошка, — уточняет Валентина Александровна. — Наша старшая дочь, например, выросла на сухом молоке. Но все бытовые невзгоды компенсировали душевные отношения между людьми. С нами не было мам, пап, бабушек, дедушек, сестер и братьев. Одна молодежь. Самой старшей было 35 лет. Мы заменяли друг другу родных. Помню, когда рожала первую дочь, схватки начались в пять часов утра. Толе нужно на службу, он позвонил одной из соседок, та сказала: «Отправляйся со спокойной душой, мы сделаем все, что надо». Или, например, подстрелят мужчины сайгака (это такое животное), тушу освежуют, повесят на веранде, и каждая хозяйка могла отрезать кусок…
- Так вы в Звездограде развлекались охотой?
- На машинах за зверем гонялись, — отвечает Анатолий Павлович. — Поначалу и рыбалка там была отменная. Но когда воду стали разбирать для рисовых полей, рыбалка перевелась. Аральское море отошло от своих прежних берегов на 30(!) километров. Все это происходило на моих глазах. Зато город мы превратили в цветущий сад. Уже в 1957 году разбили один из первых парков, причем у каждого офицера было собственное подшефное дерево, за которым он ухаживал. Высаживали в основном тополя и карагачи. Карагач — это среднеазиатское дерево с длинными корнями и мощной раскидистой кроной.
1248
Читайте нас у Facebook
