Один из самых известных иллюстраторов мира сергей поярков, картины которого находятся в коллекции джона траволты: «имя позволяет художнику продавать работу за три миллиона долларов»
Сергей Поярков -- художник необычный. Он не впадает в депрессию и не жалуется на жизнь. Это какой-то вулкан оптимизма и оплот успешности. У него всегда все хорошо. Поярков придумал целую теорию, в которой ради искусства творец может… стать богатым. А для этого нужно не гнушаться заниматься искусством как бизнесом, искать спонсоров, учить языки, участвовать в десятках конкурсов, работать с клиентами, в общем, делать имя, что называется, собственными руками. Свою теорию Поярков опробовал самолично и успешно: создатель яркой фантасмагорической графики, Сергей выиграл престижный американский конкурс Л. Рона Хаббарда, а потом сделал стремительную карьеру и вошел в число самых известных иллюстраторов мира.
Из досье «ФАКТОВ»
Начинал работать иллюстратором в изданиях «Огонек», «Юность», «Собеседник». За плечами десятки профессиональных конкурсов и выставок в Америке, России, Великобритании, работы приобретены в музеи и личные коллекции США. О работах Пояркова с восторгом отзываются американские классики фантастики Роберт Сильверберг, Хол Клемент, Фредерик Пол, возглавлявшие список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». В Украине среди почитателей таланта -- Виктор Ющенко, Дмитрий Корчинский, Виктор Пинзеник, Андрей Курков и др. Является судьей конкурса «Иллюстраторы будущего».
«Никто не назовет вам больше десятка знаменитых бедных художников -- остальные десятки тысяч были богатыми!»
-- Сергей, вы себя позиционируете как художник успешный, обеспеченный, дорогостоящий и с легким презрением относитесь к толпам бедных, несчастных, канючащих украинских творцов. По-вашему, каждый художник может стать богатым?
-- В мире ровно столько богатых художников, сколько талантливых. К примеру, украинский художник Юра Горбачев приехал в Америку с четырьмя детьми и дулей в кармане. Начал с Брайтона и дошел до лучших коллекций. Он делал выставку с Шагалом, его покупают президенты и музеи, включая Лувр. Некоторые работы Юры стоят под сто тысяч, а в год он может заработать миллион. Он умеет работать. Все художники, равно как и композиторы и писатели, которые преуспели, были реалистами. И были людьми богатыми. Никто, даже продвинутые искусствоведы, не может назвать больше десяти знаменитых бедных художников. Рембрандт? Да, он умер в нищете, но при жизни был преуспевающим: выезд, шикарный дом, челядь. Боттичелли был богатым. Ну, Ван Гог и еще парочку были бедными, но остальные десятки тысяч -- состоятельными! Ван Гог, между прочим, всеми силами хотел быть богатым: у него был брат-галерейщик, который всю жизнь его спонсировал. Если вы считаете, что вам в этой жизни повезет так же, как Ван Гогу, и не пользуетесь силой своей характера для того, чтобы стать успешным, то вы закончите свою жизнь на мусорнике. Когда-то я шесть часов просидел в мастерской у Эрнста Неизвестного, человека-эпохи, и он тогда верно сказал: «Мне не нравятся работы Горбачева, но я уважаю успех!»
-- А как вам показалось, сам Неизвестный -- состоятельный человек?
-- Конечно, он не бедствует, у него есть мастерская в Сохо, дом. Настоящий профессионал обречен на преуспеяние.
-- Сколько же может заработать художник в Украине, где арт-рынок не так развит, как в Америке?
-- Преуспевающий художник может за год заработать около ста тысяч. Скажем, я могу говорить о художниках уровня Сергея Пояркова или скульптора Олега Пинчука, с которым мы сделали немало совместных проектов. Человек может, конечно, сказать, что цена его работы в среднем пять тысяч, но когда я спрашиваю его, сколько таких работ он продает за месяц, он резко скучнеет. Я же продаю работы регулярно, и мой эскиз стоит тысячу, а работа -- три с половиной тысячи долларов. Но налоги плачу в США: я получил гринкард за экстраординарные способности в области искусства и все свои деньги официально зарабатываю там.
Если говорить о московских богатых художниках, в российской столице цифры другие -- люди класса Зураба Церетели оперируют миллионами: он работает на подряде, берет глобальные заказы. У Шилова, который выписывает каждый волосок, портрет не может стоить меньше десяти тысяч долларов! Потому что художник с именем не может продать работу за 500 долларов. То же самое и с Никасом Сафроновым -- он успешен, и этим все сказано.
«Фотографироваться со знаменитостями -- это путь Никаса Сафронова»
-- А творческая манера Сафронова у вас не вызывает неприятия?
-- Я не критикую коллег по цеху: это выход за пределы профессиональной этики. В Америке я веду курсы для молодых художников, как стать успешным. И своим студентам говорю: никогда не врите, но помните, что подать информацию можно таким способом, что зритель сам додумает. Это и умеет делать Сафронов: вокруг него, как снежный ком, накручиваются сенсации. Постоял рядом с Бушем, сфотографировался с Софи Лорен -- и от этого шапочного знакомства в глазах миллионов он приобретает дополнительный вес! Как можно не пользоваться народной глупостью, не разводить лохов, иначе говоря! Это один из залогов успеха.
Да, я знаком с Джорджем Соросом и Алом Гором, хорошо знаком с известными фантастами Робертом Силвербергом и Гарри Гаррисоном. Но гордиться знакомствами и клиентами (среди которых депутаты, бизнесмены и звезды Голливуда) я не буду. Вот я и Мила Йовович. Ну и что! Я не бегаю за звездами.
-- Существует миф, что на Западе художнику пробиться легче. Вы тоже стали звездой в Америке, так ли это?
-- В Америке выбиться на какой-то уровень просто, но ехать туда в надежде, что тебя раскрутят, смешно. Если ты продал работу Джону Траволте за пять тысяч, то это хорошо, конечно, но заниматься тобой постоянно он не будет.
Есть такой известный колумбийский художник Фернандо Ботеро. Так вот, в него вложили деньги колумбийские ребята, которые подумали, что не только наркотой должна прославиться их страна, но и именами в искусстве. Немецкими художниками занимаются немцы, английскими -- — англичане. Поэтому будущее украинских художников -- в Украине.
«Рембрандт -- это изысканный ресторан, а Пикассо -- фастфуд»
-- Тем не менее мировые имена делаются там, а не здесь.
-- Есть всего два раскрученных там русских художника с мировым именем -- Илья Кабаков и Александр Бреннер. Первый уже дедушка, патриарх, а вот Бреннер мне очень близок соответствием образа жизни своей эстетической программе. Он искренний хулиган. К примеру, Бреннер приехал на Венецианское биеннале читать лекцию, не зная никакого языка, кроме русского. Вышел на балкон к слушателям, достал из рыжего портфеля булыжник и зафигачил его в окно банка напротив. Весь мировой бомонд концептуализма был через три минуты положен карабинерами мордой в асфальт, и это был акт искусства, настоящий скандал! На другом форуме инсталляцию японца из волос, которые тот собирал по парикмахерским всего мира, а потом тщательно выкладывал в рисунок, Бреннер смел в кучу. А в Стэдлик Музее на «Белом квадрате» Малевича зеленым спреем нарисовал знак доллара! Из голландской тюрьмы его вызволял не кто-нибудь, а Дэвид Росс, директор Метрополитен Музея. Поэтому всем питомцам Марата Гельмана, хотя я весьма уважаю его как успешную личность, еще расти и расти до Бреннера, потому что он лезет на баррикады, а наши задрипанные таланты просто хотят загрести деньги, переперев западную полечку на местный язычок. Ведь когда я вижу инсталляцию украинского художника, точь-в-точь повторяющего работу успешной художницы Марии Абрамович, получившей «Золотого Льва» на Венецианском биеннале -- те же кровь, коровы, кости, -- то, как любой профессионал, интересующийся искусством, понимаю, что все это попросту сперто.
-- Короче, вы думаете, что великих авангардистов у нас нет?
-- Да и там их нет -- это коммерция! Модернизм -- это вообще обман, лабуда все! Когда я спрашиваю у американского миллионера, коллекционирующего искусство, серьезно ли он может любоваться уродливыми закорючками Пикассо, инфантильными мазками Шагала, он рассмеялся: «Можно ли любоваться акциями «Джэнерал Электрик»? Это вложение денег и кайф принадлежности к преуспевающей касте, где можно сказать: вот, мол, купил еще шесть Шагалов. Модернистское искусство -- это давно уже не бунт, а отлаженный финансовый механизм. Первые модернисты были первооткрывателями маркетинговой схемы, и им не обязательно нужно было уметь рисовать, да многие и не умели. Рембрандт -- это изысканный ресторан, а Пикассо -- это «Макдональдс». Раскручивать Пикассо можно долго -- у него 30 тысяч оригиналов и сотни тысяч принтов. А у Веласкеса или Брейгеля не наберется более трех сотен картин, и они раз в пять лет появляются на аукционах, зачем им реклама? Любоваться каракулями Миро или Клее может только «лопух». Модернизм -- это фастфуд от искусства, и не зазорно говорить вслух, что тебе не нравятся экзерсисы Матисса, Дюшана или Томбли. Это нормально!
Обо мне, к примеру, в американском книжном обозрении «Locus» известный критик Кэрин Хейбер написала, что книга-альбом «Безукоризненное несовершенство», изданная в Украине, является уроком, как нужно делать искусство предметом прекрасного. Вот всем моим оппонентам предлагаю: сделайте такую книгу, чтобы в Америке похвалили. Если вы такие альпинисты, не нужно рыть в болотистых низинах блиндажи -- покоряйте вершины! Это альбом мирового уровня, раз в год подобную продукцию могут издавать только такие мэтры, как знаменитый Борис Вальехо. Или самый дорогой иллюстратор -- Франк Фразетта, имя которого позволяет ему продавать рисунок по три миллиона долларов.
-- Кроме как в собственные книги, во что вы еще деньги вкладываете? Как у человека состоятельного, у вас должны быть дорогие игрушки?
-- Люблю ездить с экстримом: для этого у меня навороченный с обалденным тюнингом японский джип «Патрол», сафари-вариант, «Вампир». Сейчас строю готический замок в Конче-Заспе.
Есть у меня и хобби: я собрал огромную коллекцию коричневых (решил ограничиться цветом) бутылок -- больше 600 штук. Есть бутылки из раскопов, бутылки, поднятые с кораблей в Крыму, еще царской России, есть конусовидные емкости из-под пива всех европейских стран, аптечные. Одна бутылка связана с такой греющей душу историей. Два народных депутата Украины, пьянствуя за границей, увидели на мусорнике коричневую бутылку, вспомнили обо мне и, закатав рукава от Версаче и пачкая «роллексы», достали мне эту емкость. Есть бутылки 30-х годов, сделанные в Германии: одна -- еврейская, из-под кошерного вина, со звездой Давида, другая -- со свастикой и надписью «Люфтваффе», по форме практически одинаковые. Стоят рядом на полке как парадокс истории.
Читайте нас у Facebook
