Леонид кучма: «… Одной из главных, хотя и скрытых пружин мировой истории в хх веке были отношения россии и украины»
«Является ли Украина «историческим должником»? Речь не о газовом долге, не о долгах перед МВФ и другими западными кредиторами. Любое государство мира имеет внешние финансовые обязательства, у США они измеряются тысячами миллиардов. Так живет человечество, и это нормально. Я сейчас о другом. В России некоторые политики (правда, второстепенные) и публицисты любят намекнуть, что Украина -- должница иного рода. Речь идет о том, что за Украиной числится какой-то «исторический долг» или «долги» (а историческим для нас является все, что предшествует 24 августа 1991 года).
«И империей, и великой державой Россия стала благодаря тому, что приросла Украиной»
Чтобы этот долг выглядел нагляднее, кто-то даже нарисовал карту нынешней Украины с наложенными на нее контурами Украины Богдана Хмельницкого. Эту карту напечатала несколько лет назад московская «Независимая газета». Нет, российская общественность не стала размахивать этой картой как знаменем -- чего не было, того не было. Но кому-то пояснения к карте наверняка показались убедительными, и это печально.
Рассуждения о том, что Украина в громадном долгу перед Россией, всплывают время от времени по разным поводам. Будто бы мы задолжали за стратегические аэродромы, за Ильичевский порт, за что-то еще. Главным поводом, впрочем, так и остался территориальный -- стонущим от российского безземелья авторам не дают покоя Донбасс, Новороссия, Крым.
Верно, современная Украина много больше той, которая «воссоединилась» в 1654 году с Россией. Однако Россия увеличилась по сравнению с тем же годом гораздо сильнее, чем Украина, невозможно даже сравнивать. Есть все основания утверждать, что она смогла это сделать лишь усилившись за счет Украины. И империей, и великой державой Россия стала благодаря тому, что приросла Украиной. Освоить и заселить новоприобретенные территории ей удалось также благодаря живейшему украинскому участию.
Возможно, сторонники гипотезы о «задолжавшей Украине» искренне не понимают, что нельзя сопоставлять Россию царя Алексея Михайловича и Украину гетмана Богдана Хмельницкого. Первая уже включала в себя все без исключения земли великорусского народа, вторая же -- лишь часть земель украинского народа. Собирание украинских земель нельзя рассматривать как «территориальное расширение» Украины. Таким расширением с натяжкой можно признать лишь выход Украины к морям. Но любой третейский арбитр, не знающий о наших странах ничего, просто сравнив украинские и российские приращения, скажет, что наш выход к Азовскому и Черному морям можно рассматривать как плату Украине за ту огромную роль, которую она сыграла в утверждении империи на тех же морях, а также на Балтике и Тихом океане, да еще и удивится нашей скромности. На этом можно было бы и закрыть тему, но не все считают ее закрытой. А раз так, приходится вести этот разговор, хоть он для меня и не очень приятен.
Даже на вышеупомянутой карте из «Независимой газеты», и то было видно, что Украина Богдана Хмельницкого не только прирастала. Один ее кусок остался за нашими современными пределами. Этот кусок -- север бывшей Черниговской губернии, и ее жемчужина, Стародубщина, край дубовых и грабовых (реликтовых в этих краях) рощ. До 1917 года в принадлежности этих мест никто не сомневался… В соответствии с Брестским миром 1918 года Стародубщина признавалась частью Украинской народной республики. Подписав Брестский мир, ленинская власть фактически признала и УНР, и ее границы. Вполне официально признала она и Украинскую державу гетмана Скоропадского, принадлежность к которой Стародубщины также не ставилась под сомнение. Но в декабре 1918 года эта держава пала. А вот Украинскую Директорию Москва не признала ни в каком виде, да Директория и не обладала властью над всей территорией Украины. После же утверждения в Киеве большевиков Стародубщина не успела оглянуться, как оказалась в составе Гомельской губернии РСФСР. Затем, 6 декабря 1926 года, президиум ВЦИК СССР постановил, что основная часть этой губернии передается Белоруссии, а Стародубщина присоединяется к Брянской губернии. Сегодня она -- часть Брянской области Российской Федерации. Из всей Стародубщины Украине была возвращена в 20-е годы лишь одна Семеновская волость (ныне Семеновский район) -- я уже упоминал об этом, когда рассказывал о своих родных краях. За нашими восточными границами остались и другие территории, осваивавшиеся и заселявшиеся украинцами на протяжении почти трехсот лет -- начиная с конца 1630-х годов и вплоть до Первой мировой войны…
«Число сирот, оставшихся в Украине в результате войны, равно населению средней европейской страны»
Почему я вспомнил об этих землях, так и не ставших украинскими? Не для того, разумеется, чтобы сегодня вновь ставить вопрос об их принадлежности, а с целью показать: мы недосчитались таких больших пространств, освоенных и заселенных украинцами -- вероятно, полтора или два Крыма по площади, что больше никаких территорий никому не должны. Принцип неизменности границ принят Украиной раз и навсегда и закреплен во всех подписанных нами международных договорах. Наверное, почти любая страна была бы не прочь исправить свои границы. И обычно она готова предоставить гору документов, доказывающих ее право сделать это. Но заинтересованные страны-соседи всегда предоставят гору контр-документов, и ничем хорошим дело кончиться не может. Украина останется такой, какой она была на момент обретения независимости, не больше -- но и не меньше. Мы уже не кредиторы, зато не должники.
Но может быть, Украина имеет исторические долги перед Россией (либо перед кем-то еще) по каким-то другим статьям? Скажем, известно, что в боях за освобождение украинской земли сложили головы и получили ранения 3,5 миллиона воинов Красной Армии, и понятно, что большинство из них были русские. Я склоняю голову перед памятью всех павших, Украина никогда не забудет эти исполинские жертвы.
СССР понес колоссальные потери в Великой Отечественной войне, и распределились эти потери между республиками Союза неравномерно. Таджикистан или Армения, к примеру, понесли человеческие потери, но их земля, слава Богу, не становилась в годы войны полем сражений. Иное дело Украина. Она, как и еще шесть республик, была оккупирована полностью. Украина вместе с Белоруссией стали главными жертвами Великой Отечественной войны. Подсчитано, что всего под фашистскую оккупацию, хотя бы на короткое время, попало примерно 75 миллионов жителей СССР, из них почти 40 млн. -- в Украине, 9 млн. -- в Белоруссии, 6 млн. -- в Прибалтике, 2,7 млн. -- в Молдавии, 0,5 млн. -- в Карело-Финской ССР, 17 млн (15,6% населения) -- в РСФСР.
Из общей убыли гражданского населения СССР от тяжелых условий оккупации на долю Украины пришлось больше половины (1,5 миллиона человек). То же самое относится и к прямым жертвам оккупационного режима (2,5 миллиона человек). Наконец, из Украины было больше всего угнано в Германию молодежи (по некоторым подсчетам, до 3 миллионов человек). Война дважды прокатилась по Украине -- сперва с запада на восток, а затем с востока на запад. Оказалось разрушено около половины ее жилого фонда, были уничтожены электростанции (в частности, оккупанты взорвали плотину Днепрогэса), металлургические, машиностроительные и сахарные заводы, затоплены шахты, поголовье скота сократилось в несколько раз. Вдобавок некоторых своих предприятий Украина лишилась потому, что они были эвакуированы в 1941 году на восток и остались на новых местах.
Украина в годы Великой Отечественной войны дала Красной армии семь миллионов воинов. Это небывалый в истории случай. Считается, что нация способна выставить в годы войны каждого десятого. В Украине на 22 июня 1941 года насчитывалось неполных 42 миллиона человек населения, значит, мы выставили каждого шестого. Но даже эта пропорция нуждается в уточнении. Западные области оккупировали так быстро, что мобилизацию в них провести не успели. С учетом этого обстоятельства историки говорят, что под ружье у нас был призван каждый пятый. И это без партизан.
В мае 2000 года, когда мы праздновали 55 годовщину Победы, участники торжественного заседания в Национальном дворце «Украина» смогли увидеть Знамя Победы. Оно было доставлено из Москвы в Киев по договоренности между президентами Украины и России и внесено в зал как символ нашей общей и неразделимой победы. У меня в этот момент на глаза навернулись слезы. Примерно три миллиона человек из тех семи, которых Украина дала в годы войны Красной армии, не вернулись домой. Среди них был мой отец. Он сражался под Новгородом и похоронен на берегу реки Мста -- на древнем пути наших предков из варяг в хазары. Кто сосчитает могилы таких, как он, от Москвы до Берлина? Я не зря говорю «примерно три миллиона человек» -- назвать точную цифру до сих пор не может никто. Число сирот, оставшихся в Украине в результате войны, равно населению средней европейской страны.
«Вплоть до 1991 года Украина подпитывала весь СССР в своем знаменитом качестве «кадрового резерва»
… Я уже не раз возвращался в этой книге к тому, какую мощную человеческую подпитку давала Украина России на протяжении трех с половиной столетий. Одного этого фактора вполне достаточно, чтобы признать: Россия -- наша должница. Не в каком-то юридическом смысле, но в моральном. В конце концов, это то, что привязывает нас друг к другу, а не разобщает. И все-таки это долг, никуда не денешься. Мне кажется, осознание этого долга не заключает в себе ничего оскорбительного для России. Признание этого долга, наоборот, возвысит Россию. Справедливость и великодушие никогда и никого не принизили.
Уже после войны украинцы переселялись в Калининградскую и Мурманскую области, на Сахалин и Камчатку, в Кузбасс и на Дальний Восток, участвовали в освоении российских (наряду с казахскими) целинных земель, в освоении и разработке тюменских нефтегазовых месторождений, строительстве БАМа и грандиозных сибирских электростанций. Всесоюзная перепись населения 1989 года показала, что доля украинцев в населении Чукотки равна 16,8%, Ямало-Ненецкого округа -- 17,2%, Магаданской области -- 15,4%. Для любого, кто в курсе украинской проблематики, эти цифры очень понятны. За ними -- люди, переселившиеся по оргнабору, на стройки и предприятия в 50-80-е годы, соблазненные когда-то легендой о «длинном рубле», да так и осевшие в этих мало похожих на Украину местах. Попади эти люди туда в более ранние времена, они бы уже «превратились» в русских, как мы это видим на примере Краснодарского края, где та же перепись обнаружила всего 3,9%(!) украинцев.
Вплоть до 1991 года Украина подпитывала весь СССР в своем знаменитом качестве «кадрового резерва». Главным образом, это была подпитка России. Шел, конечно, и обмен -- частью управляемый, частью стихийный обмен выпускниками вузов, но всегда не в нашу пользу. О выпускниках же школ и говорить нечего. Печально большое количество нашей молодежи десятилетие за десятилетием поступало в российские вузы, но по их окончании двое из троих не возвращалось домой. Мы продолжаем подпитывать Россию даже сегодня: там работают десятки тысяч граждан независимой Украины, главным образом строителей, туда нередко продолжают уезжать наши выпускники.
«Неясность механизмов «государственного развода» сыграла с нами в то время злую шутку»
Начиная с 1991 года общесоюзное бремя Чернобыля, а это миллиарды долларов, было целиком переложено на Украину. Вопрос о том, остались ли за Украиной какие-то «исторические долги», на этом можно было бы и закрыть. Для полноты картины упомяну лишь о несомненных встречных задолженностях. Мы согласились на «нулевой вариант» практически по всем статьям. Мы смиренно посчитали, что такова наша плата за мирную и бескровную независимость. Лишь в некоторых пунктах, где «нулевой вариант» означает «нуль» только для Украины, мы пытаемся найти более гибкое и справедливое решение. В частности, в вопросе о зарубежной собственности бывшего СССР. Времена средневекового майората, когда старший сын наследовал все, прошли. К тому же, не существовало старшего и младших сыновей. Это был просто поэтический образ -- вроде «общей колыбели» или «советского человека». От Российской империи, а затем от СССР за рубежом осталась огромное количество недвижимости, часть из нее используется плохо или совсем не используется, попросту пропадает. По нашим прикидкам, коэффициент использования этой собственности равен 50 процентам. Некоторое понимание с Россией в этом вопросе поначалу было. Наши правительства подписали решение о передаче украинской стороне 36 объектов зарубежной собственности, по согласованию. К сожалению, это решение пока не выполняется. Но нет и причин думать, что оно не будет выполнено. Жизнь -- это процесс.
Неприложим «нулевой вариант» и к вопросу о возврате культурных ценностей. Этот вопрос настолько сложен -- и юридически, и исторически, -- что я не стану сейчас в него углубляться. Отмечу лишь, что добрая воля и желание работать с нами с российской стороны есть. Не сомневаюсь, что возвращение Украине в 2001 году фресок Михайловского Златоверхого собора, вывезенных в 30-е годы в Ленинград -- это только начало процесса…
Увы, актуальнее для нас сегодня проблема вкладов населения Украины, 83,4 миллиарда советских рублей, хранившихся в Сбербанке СССР до 31 декабря 1991 года, то есть до условной даты конца юридического существования СССР. В процессе ликвидации институтов союзного государства депозиты Сбербанка УССР были перечислены в 1992 году на счета Сберегательного банка СССР. Неясность механизмов «государственного развода» сыграла с нами в то время злую шутку. Во многом вина за это ложится на тогдашний непрофессионализм украинской стороны. Я до сих пор поражаюсь, как можно было не подписать совместное решение, не распределить ответственность. По состоянию на 21 ноября 1996 года украинское государство признало задолженность перед владельцами этих вкладов как свою, определив ее в размере 131 миллиарда 960 миллионов гривен. Из этой умопомрачительной суммы на протяжении 1997-2000 годов удалось выплатить всего 260 миллионов гривен или 0,2%. Ясно, что нам самим этот долг не погасить. В связи с этим одно из поручений, лежащих на нашем правительстве -- это продолжение переговоров с правительством Российской Федерации по урегулированию вопроса о сбережениях граждан Украины до 1992 года. После всего сказанного судите сами, является Украина «историческим должником» или нет.
«Конечная, пусть и неблизкая, цель Украины та же, что и у этих стран -- вступление в Евросоюз»
В мире, Европе, России и уж конечно в Украине становится все меньше людей, полагающих, что Украина -- исторически неотъемлемая часть России, отколовшаяся по какому-то странному недоразумению или даже чудачеству. Со временем подобные взгляды станут и вовсе экзотическими, хотя, допускаю, не исчезнут совсем: ведь и сегодня существуют общества изобретателей вечного двигателя и приверженцев постулата о плоской Земле. Едва ли это произойдет в ближайшее время; скорее всего, потребуется смена поколений, потребуется немалая работа. В связи с этим нужно и полезно констатировать, напоминать и разъяснять, что Украина -- не продолжение и не филиал России и вообще не Россия. Я призываю своих читателей делать это во всех уместных случаях, особенно за границей…
… Любят спрашивать: «Идем ли мы в Европу вместе с Россией или нет?». Из-за размытости вопроса на него можно ответить и «да», и «нет». Вне конкретики этот ответ, как и вопрос, ничего не стоит… Что значит «идем в Европу вместе»? Это не лозунг и не заклинание, это констатация факта в самом его общем виде. Того факта, что и Украина, и Россия ясно обозначили совпадающий европейский выбор. Для Украины он полностью органичен, это ее цивилизационный выбор, сделанный в глубокой древности и, как говорится, никогда никем не отмененный. Мотивы России не столь очевидны, поскольку ей куда менее присуще чувство принадлежности к Европе. Русские мыслители достаточно ревниво относятся к этому вопросу, многие из них склонны видеть в своей родине отдельную цивилизацию, любят говорить о «евразийстве», «третьем пути», самобытности. Они постоянно напоминают, что Россия -- это такая величина, которая не может быть (и не нуждается в том, чтобы быть) частью чего бы то ни было. Тем ценнее этот громко заявленный выбор, и то, что российское общество, пусть и не со стопроцентным единодушием, но принимает его. А значит, хотя бы на уровне декларации о намерениях, мы движемся в одном направлении. Так что, если мне будет задан такой вопрос, я скорее всего отвечу «да» и сделаю это с чистой совестью.
Но я могу и растолковать свой ответ. Что вообще стоит за словами «быть в Европе»? Мы ведь и без того в Европе, и даже ее географический центр, по вычислениям географов, находится на украинской территории. Что же касается России, она и вовсе занимает 42% территории Европы: «Быть в Европе» -- значит отвечать нескольким десяткам вполне формальных критериев. Эти критерии имеются у Европейского совета, у Европейского союза, у НАТО и других известных организаций. Невозможно считать себя страной европейской во всех смыслах, а не только в географическом, не отвечая этим требованиям. Среди них законодательное принятие и соблюдение общепринятых прав и свобод, неприменение смертной казни, альтернативная воинская служба, информационная открытость, согласование промышленных и военных стандартов, отсутствие торгового протекционизма, отсутствие такого понятия, как «прописка», выполнение определенных норм по охране окружающей среды и еще многое другое. Особенно трудно выполним блок экономических требований, каждое из них требует отдельной работы, сплошь и рядом многолетней. Естественно, что у одной страны раньше получится одно, у другой -- другое, никаких согласованных графиков нет. В этом смысле можно сказать, например, что мы идем в Европу вместе с Болгарией и Румынией. Тем более, что конечная, пусть и неблизкая, цель Украины та же, что и у этих стран -- вступление в Евросоюз, члены которого предоставляют друг другу свободу нестесненного передвижения «идей, людей и капиталов», тогда как Россия, насколько мне известно, не выражала такого желания. И все же, взвесив все, скажу: мы идем в Европу вместе с Россией в большей степени, нежели с Болгарией и Румынией -- просто в силу нашей куда более сильной взаимозависимости. Благодаря нашему сходству-не-сходству мы в состоянии помочь друг другу двигаться в нужном направлении…
Ну, а что же за горизонтом? Хотя мы сейчас и несколько отстаем, но на долгой дистанции, я уверен, Украина не будет позади России по главным показателям на душу населения и по качеству жизни, и это -- в худшем для себя случае…
«Меня радовала мысль, что я нахожусь именно здесь -- пусть и на самом краю украинской земли, но все же в Украине»
… С юных лет увлекаясь историей, я совершенно не соотносил ее с той современностью, которая меня окружала. История была сама по себе, а Чайкино, Караси, Костобоброво, Днепропетровский университет имени 300-летия воссоединения Украины с Россией, целинные совхозы, конструкторское бюро «Южное», завод «Южмаш» и даже Байконур были сами по себе. Происходили какие-то события, сменялись генсеки и футбольные чемпионы, заполнялись водохранилища, но это не было историей. Меня окружал полностью законченный мир под названием СССР. В него входили достаточно условные Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан. Замечательная советская родина!
Но с самого детства что-то порой просвечивало. Я старался понять, где именно через костобобровский овраг проходит граница, чтобы стать одной ногой в Украине, а другой в России, и мне было досадно, почему граница никак не обозначена. Помню, меня радовала мысль, что я нахожусь именно здесь -- пусть и на самом краю украинской земли, но все же в Украине. Мысль о границе никогда не переставала будоражить меня вплоть до окончания школы, и долгое время я был твердо убежден, что для взрослых это тоже игра: они договариваются о границах, чтобы не так скучно было жить. Но попутно с этим я не раз представлял себе, как граница становится настоящей, Украина отделяется от СССР, становится самостоятельной, у нас появляются пограничники в серых мундирах и серых суконных кепи с прямым козырьком (в каком фильме я углядел такую форму?), а на российской стороне все остаются в советской форме. Пусть это была игра, но ведь была же какая-то причина, почему у такого сознательного комсомольца возникали подобные видения? Я никогда не задумывался об этой причине всерьез, но странный образ границы был отчего-то всегда рядом.
… Пока отшагаешь девять верст по пути в школу или из школы, какие только картины (конечно, книжного происхождения) не промелькнут перед тобой! Я часто представлял себе чубатых казаков Стародубского полка. Им некуда было торопиться, их было трое или четверо. Спешившись, они вели коней под уздцы, покуривая люльки, за поясами и из седельных сумок торчали длинные кремневые пистолеты. Один конь был лишний, его покрывала ковровая попона. Подарок или военный трофей? И это тоже было где-то рядом. Виделись мне и московские люди. Они были в красных кафтанах, бородатые, кажется с алебардами, теперь уже не помню, на лоснящихся, сытых лошадях, вид имели важный и надменный. Они направлялись в Чернигов проводить там перепись.
На стыке 80-х и 90-х, когда, вероятно, каждый почувствовал, что Украину подхватил и несет поток истории -- об этом многие тогда начали писать и говорить, -- мне вдруг стало ясно, что на самом деле мировая история совершалась всегда, каждый день. Одной из главных, хотя и скрытых ее пружин в ХХ веке были отношения России и Украины. Ни та, ни другая сторона не оставалась неподвижной, и там, и там под толстым слоем льда происходили большие перемены. Даже в годы, кажущиеся теперь совсем вялыми, случалось много важного. Теперь понятно, что обе страны, еще того не подозревая, вовсю двигались к 1991 году. Надо было сделать исключительно много, чтобы к решающему мигу все было готово. Уверен, что я не составлял исключения, уверен, что даже в самые глухие времена миллионам людей без всяких видимых причин и вне всякой связи с тогдашней действительностью являлся образ независимой Украины. Кого-то он даже пугал, но все равно являлся.
Читая разного рода прогнозы, я не перестаю удивляться тому, как легко оракулы обращаются со словами «всегда» и «никогда». У них на глазах целый мир к востоку от Одера полностью переменился за какие-то 10-12 лет, жизнь сотен миллионов людей стала совершенно другой, но оракулов это ничему не научило, они по-прежнему лишены воображения и продолжают твердить: «страна Y отныне всегда пребудет отсталой», «страна Z никогда не достигнет европейских стандартов». Мне смешны эти камлания. Я с уверенностью смотрю в будущее Украины.
… Наша дорога не так гладка, как хотелось бы. Подъем бывает крут, ноги часто увязают в песке. Но я хорошо помню, как в дни юности, стоило мне одолеть долгий песчаный косогор, сразу показывался крест дальней церкви, и идти становилось намного легче. Пока что мы не увидели столь же ясного ориентира. Или уже увидели? Может быть, наш главный ориентир -- Европа?
… Я твердо знаю, что поколение моей дочери, я уж не говорю о поколении внука, увидят «вступление» в Европу и Украины и России, но повторяю: по главным показателям на душу населения и по благосостоянию народа Украина не будет позади России. Мои предвидения до сих пор сбывались».
Читайте нас у Facebook
