«Вернешься в Луганск — расстреляем»: как 5 лет назад директор детдома сорвала операцию российских пропагандистов

«Наш дом ребенка часто оставался без света и газа, и мы вынуждены были готовить молочную смесь на керогазе во дворе»

— Екатерина Михайловна, когда в Луганск пришла война, работать стало небезопасно. Как удавалось уберечь персонал и воспитанников от обстрелов?

— Когда после так называемого «референдума» 11 мая 2014 года власть в Луганске и Донецке уже была фактически захвачена оккупантами и коллаборантами и Луганская облгосадминистрация срочно эвакуировалась на мирную территорию, боевики велели нам переместиться в более безопасное место. Мы находились в Каменобродском районе Луганска, который боевики активно обстреливали. 7 июня 2014 года мы разместились в детском пульмонологическом санатории в районе Острой могилы, который к тому времени опустел, там было относительно безопасно.

Все интернаты, которые находятся в системе образования, на тот момент уже покинули город. А наше учреждение — в системе здравоохранения, для эвакуации детей с тяжелыми патологиями требуется специальный транспорт, а также серьезное медицинское сопровождение, поэтому мы все еще оставались.

Война вскоре настигла нас и на новом месте. Район Острой могилы расположен на окраине города — неподалеку от дороги в Луганский аэропорт. За него развернулись горячие бои, и мы снова оказались в зоне обстрела. А спустя неделю, 14 июня 2014 года, когда оккупанты сбили над Луганским аэропортом самолет с украинскими военными, земля буквально содрогнулась. Окна в нашем здании чудом уцелели, но воспитанники старше трех лет стали понимать, что происходит. Даже через год эти дети, уже в Харькове, куда мы эвакуировались, услышав гром, говорили: «Опять бухает», переживая, что поблизости идет обстрел. Няням приходилось убеждать их, что в небе может греметь и перед дождем.

Из-за обстрелов наш дом ребенка часто оставался без света и газа, мы вынуждены были готовить молочную смесь на керогазе во дворе. Тем не менее июнь и почти весь июль мы все еще находились в городе.

Но тогда мы верили, что через пару недель Луганск освободят. Многие жители города ездили отдыхать в Крым, не осознавая, что полуостров уже оккупирован всерьез и надолго.

Мой сын, он детский гастроэнтеролог, оставался на своем рабочем месте в Луганской детской областной больнице даже тогда, когда она уже частично была разрушена обстрелами. Уехал лишь после того, как в городе пропали свет, газ и телефонная связь.

«Малыши беспрерывно плакали. И этот плач нас спас»

— Как боевики заставили вас выехать? Вы понимали, куда вас везут?

— Нет, сначала мне сообщили, что нас эвакуируют в Крым. Это меня не слишком беспокоило, ведь мы надеялись, что Крым и захваченные территории Донбасса вскоре будут освобождены. К тому времени ряд городов Донецкой и Луганской областей уже освободили.

Хотя за две недели до наших злоключений тревожный сигнал был. Ситуация с детским домом семейного типа из оккупированного и поныне города Снежное на Донетчине. Маму-воспитателя детского дома семейного типа Татьяну Савченко с девятью детьми и 16 воспитанников Снежнянской школы-интерната, которые направлялись в лагерь на мирной территории, боевики перехватили и пытались насильно отправить в Крым через границу РФ. Только благодаря широкой огласке и вмешательству государственных органов незаконный вывоз детей удалось пресечь. (О дальнейшей судьбе многодетной семье Савченко читайте в публикации «ФАКТОВ» «Супруги из Донбасса, которых вместе с девятью детьми чуть не вывезли в Россию, достраивают новый дом». — Авт.)

26 июля то же самое случилось и с нами. Мне позвонила так называемая «министр образования ЛНР» и сообщила, что нам нужно за час собраться. Мол, Валерий Болотов, тогдашний главарь террористов «ЛНР», распорядился эвакуировать Луганский дом ребенка в Крым.

Звонить нашим чиновникам было бесполезно — все они давно покинули город и были «невъездными». Я позвонила тогдашнему «министру здравоохранения ЛНР», который отдыхал в Крыму. Но он заявил: раз Болотов распорядился, нужно выполнять.

Никаких «указов» я не видела, но мои попытки объяснить «чиновникам"-коллаборантам, что я не соберу в путь за час 61 ребенка в возрасте от нескольких месяцев до пяти лет и что у нас есть еще восемь глубоких инвалидов, которые находятся в медучреждениях, были тщетны. «Здесь будут обстрелы! Мы должны спасти детей», — отрезала «министерша образования».

Спустя час вооруженные автоматами боевики погрузили нас в два автобуса, куда влезли и сами. В путь отправился и автомобиль с инвентарем, принадлежавший нашему учреждению. Детей, которые были в больницах, мы с собой не взяли: думали, что едем ненадолго.

Со мной отправились 15 моих медработников, которые сопровождали детей, разделенных на группы — по возрасту и состоянию здоровья. Группу грудничков сопровождали два медбрата, они кормили малышей из бутылочек.

В 18:00 наши автобусы оказались на границе с Россией — в Изварино. По другую сторону этого пункта погранично-таможенного контроля на украинско-российской границе в Ростовской области как раз находится небольшой российский город Донецк, где россияне летом 2014 года устроили перевалочный лагерь для беженцев из Украины, которых иной раз заманивали в РФ и обманным путем. Здесь боевики объявили нам, что мы едем в Ростов.

— Какое учреждение готово было принять такое количество малышей? И как вы отреагировали на эту новость?

— Где нас собираются принять, никто мне толком не объяснял. Со временем я поняла, что оккупантам важна была лишь телекартинка того, как россияне нас якобы спасают. Может, свозив в лагерь для беженцев, нас через пару часов вернули бы обратно. Но мы поломали написанный ими сценарий, и нашу «спасательную операцию» не снимали. Мы застряли на границе на девять (!) часов.

Российский таможенник, едва заглянув в автобус, ужаснулся, увидев такое количество малышей. «Что я с вами буду делать?! Я не могу пропустить вас в течение нескольких часов — до выяснения всех обстоятельств. Вы только не волнуйтесь и не кричите!» Он опасался, что мы будем прорываться в Россию. Но я заверила его: за границу детей везти не намереваюсь. Мы же ехали в Крым, на территорию Украины. Я попросила обеспечить нас кипятком, чтобы мы могли готовить детям молочные смеси. Малышей старше шести месяцев нужно было кормить каждые четыре часа. Грудничков — еще чаще. Таможенник кипятком нас обеспечил.

Читайте также: «Сюжет о том, как я, пастор, „заставляю детей рыть окопы“, облетел в России все телеканалы»

А я тем временем забила во все колокола. Стала объяснять боевикам, что эти дети — граждане Украины и я их за границу не повезу. Ведь никто мне таких распоряжений не писал, ни с кем мы не договаривались и это можно трактовать как похищение детей. Звонила во все инстанции. Благо, что сигнал украинского оператора мобильной связи на границе тогда был. Мои сотрудники, оставшиеся в Луганске, по моей просьбе позвонили украинскому омбудсмену тех времен Валерии Лутковской. Она тут же связалась с российским омбудсменом, с прокуратурой Ростовской области, с генеральным консулом Украины в Ростове-на-Дону.

За пару часов о нас узнали все. «Весь Интернет „гудит“ о том, что сотрудников Луганского дома ребенка вместе с их подопечными боевики взяли в заложники и пытаются незаконно переправить в Россию», — передал мне мой сын сообщение от невестки, которая в те дни отдыхала с детьми в Крыму. Нас тогда спасла эта огласка… и детский плач.

Когда в секретариате омбудсмена в Москве Валерию Лутковскую попытались успокоить: «Что вы нервничаете? Все дети спасены, находятся в детской больнице в Ростовской области. Все благополучно», она набрала меня по телефону и включила громкую связь. Я говорила с ней, перекрикивая детский плач, о том, что боевики незаконно удерживают автобусы с детьми на границе с Россией. Малыши, которые уже несколько часов сидели в автобусах на 30-градусной жаре, беспрерывно плакали. Услышав этот многоголосый плач, на том конце провода поняли, что лукавить бесполезно.

В три часа утра к нам приехал генеральный консул Украины в Ростове-на-Дону Виталий Москаленко, и наши злоключения закончились. Мы наконец-то выдвинулись в путь в сторону Украины. В итоге прибыли в Меловое Луганской области, где и пересекли границу, въехав на мирную территорию нашей страны.

«Деток с тяжелыми патологиями боевики погрузили в обычный автобус и повезли в Россию без медицинского сопровождения! Мы забирали их на каретах скорой помощи из российского Донецка»

— Куда вы направились?

— Переночевав в Меловом, мы прибыли в Купянск Харьковской области, где нас уже ожидал специальный транспорт, доставивший детей в Харьков. Там их распределили по трем местным домам ребенка — по возрасту и патологиям. К нам ведь чаще всего поступают дети, появившиеся на свет нездоровыми.

Часть наших воспитанников, которые почти два года прожили в Харькове, обрели новые семьи. А 36 деток я в 2016-м забрала в Северодонецк, в новый дом ребенка, где их усыновили до конца того же года. За пять лет моей работы в Северодонецке ни один наш воспитанник, кроме детей с тяжелыми врожденными патологиями, не остался в интернатской системе — все обрели семьи.

— А что с теми малышами, которые находились в больницах?

— Этих восемь ребятишек мы вместе с Валерией Лутковской и ее командой вывозили в Харьков 12 августа 2014 года уже после того, как боевики попытались их похитить. Деток с тяжелыми патологиями боевики погрузили в обычный автобус и повезли в Россию без какого-либо медицинского сопровождения! Мы вместе забирали их на каретах скорой помощи уже из Донецка Ростовской области, куда нам пришлось пробираться через две российские таможни. Этих малышей по достижению пятилетнего возраста перевели из Харьковского областного специализированного дома ребенка в детские дома для детей-инвалидов.

Читайте также: «Деэнэровцы» выгнали нас из больницы, где моя годовалая дочка проходила курс химиотерапии"

— В Северодонецке дом ребенка, который вы возглавили, уже был? Или пришлось его создавать?

— Возвращаться в оккупацию я и не помышляла. Тем более что дорога в Луганск мне уже была закрыта — за срыв столь масштабной операции кремлевских пропагандистов «министерша образования ЛНР» пригрозила мне: «Вернешься в Луганск — расстреляем».

Поэтому с первых чисел сентября 2014 года я стала создавать дом ребенка в Северодонецке — на арендованных площадях санатория. На реконструкцию помещения было потрачено порядка двух миллионов гривен. Деньги на ремонт выделили по Программе развития ООН в 2015 году, а до этого нам с оборудованием помогали волонтеры и международные благотворительные организации. Первых детей мы приняли 3 ноября 2014 года, до этого они по нескольку месяцев прожили в больницах…

— Сколько сейчас воспитанников в доме ребенка в Северодонецке?

— Он рассчитан на 60 детей — у нас постоянно их около пятидесяти. А в Луганске было 130 коек. 37 сотрудников выехали и работают вместе со мной. Я им очень признательна за все, что они сделали и делают.

— Оккупанты позволили вам забрать вещи для детского дома?

— Нет. Мои сотрудницы погрузили наш инвентарь еще тогда, когда боевики заставили нас экстренно собраться в дорогу — якобы в Крым. Теплые одеяла, горшки, коляски, детские вещи, кастрюльки — все, что было в группах. А себе взяли только панамы и купальники. Увидев это, я пришла в ужас: «Зачем нам все это будет нужно летом в Крыму?»

Когда нам после всех злоключений удалось вырваться из Изварино, транспорт с этим скарбом пришлось оставить у границы. На подконтрольной Украине территории, в Меловом, машина простояла до ноября 2014 года, пока для нашего учреждения не оборудовали часть нового помещения. Когда пригнали этот автомобиль, я поклонилась нашим нянечкам за предусмотрительность.

— Скучаете по Луганску?

— Да. По довоенному Луганску, где у меня и детей остались квартиры и налаженный быт. Но я продолжаю работать и преподавать на кафедре педиатрии в Луганском государственном медицинском университете, который переехал в Рубежное. Врачи-интерны проходят интернатуру у меня в доме ребенка.

— Как вы это все выдержали в 2014 году?

— Я ни минуты не сомневалась в том, что Украина нас не бросит. Был момент, когда заявила российским таможенникам, что если вы не отправите меня отсюда на мирную территорию Украины, то я пойду на крайний шаг. Выведу всех детей из автобусов, положу здесь на травку, и мы будем кричать всему миру о том, что мы — украинцы, что нас взяли в заложники, а вы содействуете насильственному вывозу детей за рубеж.

В 2015 году Екатерина Донцова была награждена за заслуги орденом Княгини Ольги III степени. В 2017-м вошла в двадцатку лучших медиков Украины.

Ранее «ФАКТЫ» рассказывали историю многодетной семьи Степановых из Стаханова Луганской области, которым чудом удалось вырваться из оккупированного города (Беженка из Стаханова: «Чеченец поставил меня к стенке и… начал метать кинжал»).

Фото предоставлено Екатериной Донцовой

5827

Читайте нас у Facebook